– Нужна горелка? – Реслер улыбался, сидя на корточках.
Он высыпал сахар из бумажного пакетика. Кофе источал аромат жизни.
– Ага, спасибо.
Я перегнулся внутрь через дверь грузового отсека и подтянул к себе коробку с сухпайками.
– Дай-ка угадаю. Омлет и бекон?
– Естественно. У нас же завтрак.
– Мне кажется, ты единственный из всей роты жрешь это дерьмо.
– Ну и отлично, мне больше достанется.
Я выудил банку и пакетик кофе из коробки. Налил немного воды в банку от печенья, которую мне выделил Реслер, и поставил ее на горелку. Пока пламя высушивало поверхность банки, я открыл свой омлет. Внутри лежал знакомый желтовато-зеленый яичный ломоть с маленькими кусками коричневатого бекона. Я ел его холодным. Реслер скорчил брезгливую рожу, когда я зачавкал. Я подцепил ложкой очередной кусок и протянул ему.
– Будешь?
– Я не питаюсь блевотиной.
Он скривился.
Мы часто повторяли этот диалог. Это был наш утренний ритуал.
– Никогда не видел такого плотного тумана.
– Ага, – он посмотрел на часы. – Уже семь, а кажется, что еще пять.
Я кивнул. «Хьюи», стоявший перед нами, выглядел бледным привидением, а машина, которая, как я знал, стояла перед ним, была полностью скрыта в тумане.
– По приборам?
– Посмотрим. Когда ты последний раз взлетал по приборам?
– В летном училище.
– Вот и я.
Фэррис выплыл из тумана, держа в руках дымящуюся чашку кофе.
– Только что говорил с пилотом ВВС. Наша долина в тумане, но возле вершин все чисто.
Мы кивнули.
– Подождем еще час, может растянется.
Он двинулся дальше и растворился.
– Где ты прятался прошлым вечером? – спросил я.
– Вон там, – Реслер показал в сторону палатки.
– В палатке?
– Неа. Видишь вон ту канаву?
– Ага. Слушай, если бы они не прекратили…
– Знаю. Когда-нибудь не прекратят.
Час спустя Фэррис приказал заносить вещи в вертолет. Они с Райкером собирались подняться в воздух с парой других машин, и он хотел, чтобы мы слушали переговоры по связи. Он должен был сообщить, как высоко поднялся туман.
Когда я шел за Реслером вниз по склону, таща летную сумку, меня повело влево; ничего особенного, кроме того, что пытался-то я идти прямо. Я наклонился направо, чтобы сменить курс, но меня продолжило уводить левее. У меня не кружилась голова, и это было очень странно. Я постоял минуту и снова двинулся вперед. Я почувствовал, как меня снова начало стягивать с дороги, но я не стал обращать на это внимания. Когда я добрался до вертолета, странное ощущение пропало. Я потряс головой. Похоже, я разваливаюсь на части.
Я пристегивал ремни, пока Реслер искал канал, где должен был вещать Фэррис. Мы слушали, как он называл вертолеты, которым предстояло отправиться вместе с ним. Он поинтересовался, все ли подключились к каналу.
– Принял, – ответил Гэри.
Шесть вертолетов, которые сидели в ожидании, поочередно откликнулись.
– Никуда не спешим, – передал Фэррис. – Мы возвращаемся в Контум за пехотой. Парни, вы можете присоединиться к нам в любом месте над долиной, где мы летали вчера. Мы вернемся где-то через час.
Мы по очереди подтвердили.
Пока Фэррис говорил, я заметил нечто странное своим боковым зрением. В десяти футах, справа от вертолета в траве торчал серый минометный снаряд. Я пихнул Гэри. Он проследил за моим пальцем и кивнул. Его брови удивленно взлетели наверх.
– Чтоб я сдох!
– Все не так плохо, как кажется, – продолжал Фэррис. – Туман заканчивается на пяти-шести сотнях футов. Главное, двигайтесь во время взлета на запад. Помните, по бокам горы.
– Принял, – ответил Гэри. – Желтый-один, мы видим застрявший минометный снаряд возле нас.
– То есть?
– Прямо возле нашей машины торчит минометный снаряд со вчерашнего обстрела.
– Принял. Вызовите Армию Республики Вьетнам. У них должен быть отряд подрывников.
Я зажег сигарету и уставился на снаряд. Он торчал примерно там, где я валялся прошлой ночью.
Гэри вызвал офицера связи – американца, который находился в расположении Армии Республики Вьетнам.
– Принял, мы разберемся. Не пытайтесь трогать его сами.
Мы оба расхохотались.
– Хорошо, что он предупредил, – произнес я. – А то я уж было полез обезвреживать.
Набравшись достаточно смелости, экипажи семи вертолетов стали докладывать о взлете, и мы слышали, как они устремляются в туман. Мы с Гэри решили, что раз снаряд не сработал раньше, то он не сработает и сейчас, поэтому ждали. Никто из нас двоих не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы взлетать по приборам. У нас была еще куча времени, можно было и подождать. Последний вертолет поднялся в воздух. Они доложили, что туман до сих пор достигал пяти-шести сотен футов.
– Видимо, он еще не скоро рассеется.
– Видимо, так.
– Попробуем?
– Да, – я посмотрел на минометный снаряд. – Полетели-ка на хер отсюда.
Я разглядывал снаряд, пока Гэри заводился. А он может среагировать на наши лопасти, когда они начнут хлопать по воздуху? Даже если может, я все равно об этом не узнаю.
– В Армии Республики Вьетнам первоклассные подрывники…
– Что, уже пришли?
– Нет.
– А, ты в этом смысле. Ну да, первоклассные.
Гэри опустил искусственный горизонт для взлета.
– Так, Боб, ты тоже следи за взлетом.
– Конечно.
– Все на борту?
– Так точно, – ответил бортмеханик. – Сэр, вы уверены, что не хотите еще подождать?
– Расслабься, сержант. Мы знаем, как управлять этой штукой.
– Принял.
Похоже, мы его не убедили. Гэри глянул на меня и улыбнулся. Я кивнул.
Когда он добавил мощности, я посмотрел на снаряд. Трава вокруг него пригибалась под потоком воздуха от лопастей. Он только что качнулся? Вертолет оторвался от земли. Снаряд исчез из поля зрения вместе со всем остальным.
Ощущение движения не было. Искусственный горизонт находился ровно в нужном месте, и воздушная скорость нарастала. Гэри дал ей разойтись до сорока узлов и стал удерживать это значение. Поворот и разворот с креном прошли отлично.
– Стрелка, шарик, воздушная скорость.
Такой слоган мы заучивали в летном училище. Я проверил приборы в этом порядке. Гэри шел идеально. Белая пустота простиралась во всех направлениях. Вертолет гудел, инструменты показывали, что мы движемся, однако по ощущениям казалось, будто прилипли на месте в странном вакууме.
