кончено.
Роберто запнулся. Она уедет. Уедет навсегда из города. В этом виноват он. Он опять теряет ее, так и не обретя вновь, только взбудоражив все, вспомнив прошлое, почувствовав сладость ее губ, тепло ее объятий.
— Что?
— Они уезжают.
Роберто опустил руку. Остановился.
— Что ты говоришь?
— Ты натворил дел. В день похорон их отца, ты целовался с их матерью, он считает, что она предела его память.
Роберто на секунду закрыл глаза.
— Мне надо было остаться, чтобы объяснить.
— Папа, почему ты так поступил? Столько женщин вокруг. Я понимаю, что у вас с мамой нет никаких отношений, но не пойму, почему вы до сих пор вместе. Почему вы не хотите развестись?
— Я не знаю, почему так случилось, но это произошло и не буду отпираться и что-либо придумывать, я виноват в случившемся, виноват в том, что Даниэль и Сабрина сейчас обвиняют мать.
Виктория закашлялась, она удивленно смотрела на отца. Он признал свою вину, он пытается оправдаться, при этом защищая Кристину. Ее отец.
— Что с тобой, папа? Я тебя не узнаю.
— Что-то последнее время я это очень часто слышу. Я такой, какой я есть. Не идеален, но такой, как всегда.
— Нет, — Виктория покачала головой. — Ты стал мягче.
Роберто пожал плечами, приобнял дочь, и они пошли по тропинке.
— Даниэль, зол на меня, я поговорю с ним. Вы помиритесь. Ты долго была у них. Скажи, что было дальше? Почему они решили уехать? Я постараюсь понять, чтобы предпринять какие-либо действия, чтобы твой Даниэль никуда не уехал.
— Папа, ты действительно это сделаешь? Ты же был против него? Даже уволил его.
— Я все сделаю для тебя, я желаю тебе счастья. И как бы больно мне не было осознавать, что ты влюбилась, и влюбилась в него. Он хороший человек. Но если он только посмеет обидеть тебя, будет иметь дело со мной. Я помогу тебе. Ты моя дочь. Я в ответе за тебя.
— Почему ты его уволил?
— Не спрашивай меня. Не знаю. Просто разозлился.
— Разозлился? За что? И потом — разве не ты мне говорил, что в делах должна быть холодная голова.
— Да, ты права. Хочешь — я исправлю ситуацию? Возьму его назад?
— Назад? — Виктория смотрела на отца, она вспомнила его условие, выдвинутое Кристине. — Без того условия?
Роберто улыбнулся.
— Моя девочка выросла. Мы взрослые порой тоже совершаем ошибки. Я просто был неправ. Я признаю этот факт. Даниэль не виноват в том, что занял определенное место в твоей жизни. Я поговорю с ним. Я просто разозлился на него, это моя отцовская ревность.
— Боюсь, папа, что уже поздно. Ты таких дров наломал. Ревность? Никогда не думала, что ты умеешь ревновать.
— Я наломал, я исправлю. Я всегда буду тебя ревновать. Мою девочку, которую я нянчил, растил. Растил, растил, чтобы отдать какому-то мужчине, очень больно это осознавать любому отцу, что твоя девочка будет принадлежать своему избраннику.
— Как? Если они уезжают. Как? Если Даниэль не будет с тобой разговаривать. Я вообще против, чтобы вы встречались, я помню последние ваши встречи, они не проходили без ругани и скандалов. А сегодня так и вообще до драки дошло.
— Виктория, я подводил тебя?
— Да, сегодня, ты неправильно повел себя с Кристиной.
— Оставим эту тему. Главное, чтобы ты помирилась с Даниэлем. И потом я не намерен терять такого работника.
— Но он же не на тебя работает.
— На меня. Просто временно у Алехандро.
— Не понимаю.
— Мы так и не оформили документы, не перевели его. Так получилось, что Алехандро принял его, а до документов дело не дошло. Просто он стал работать в его офисе.
— Папа, тогда как ты мог так разговаривать с Кристиной в офисе. Я вообще запуталась и не понимаю, что между вами? Что-то не увязывается. Вы оба что-то не договариваете.
— Не думай об этом. Просто мы обычные люди, можем совершать необдуманные поступки, но что нас может связывать? У меня семья. У нее своя жизнь. Она только что похоронила мужа, — уже про себя подумал: такого мужа. Если бы он был жив, то Роберто с удовольствием бы поговорил с ним.
— Муж здесь ни при чем. Это не он.
— Что не он? — Роберто замер весь в ожидании.
— Это не он ее изнасиловал. Какие-то люди забрались к ним в дом и, ну ты сам понимаешь.
Роберто не понимал.
— Когда забрались?
— Давно. Это было очень давно.
— На сколько давно? — допытывался Роберто.
— Папа, ты странно себя ведешь. Разве важно, когда это случилось, это просто ужасно. Не дай бог кому-либо такое пережить. Как она вообще смогла дальше жить. Растить детей.
Роберто сжал кулаки от бессилия, невозможности защитить, невозможности уберечь ее.
— Давно, — он повторил, не веря ее словам. Она так отреагировала, как будто это произошло вчера. Он не верил. Виноват ее муж, но Роберто не мог это сказать дочери. Если бы он не умер, то Роберто бы убил его.
— Папа, пообещай мне, что этого больше не произойдет, что ты оставишь ее в покое. Она не такая, как все твои женщины. Дай мне слово, что ты не будешь с ней встречаться.
Роберто молчал, он не знал, что ему ответить.
— Она не такая, — он посмотрел на небо, — я не буду ее принуждать, даю тебе слово, — уклончиво сказал Роб.
— Папа, ты меня пугаешь, — Виктория остановилась. — Я прошу тебя оставить ее в покое, а ты лишь говоришь о том, что не будешь ее принуждать. Как это понимать?
— Виктория, я не могу оставить ее в покое, — он видел удивление в глазах дочери. — Успокойся. Я же дал тебе слово — помочь. А чтобы помочь — мне нужно с ними поговорить, так что мне придется с ней встретиться.
Виктория не знала, что сказать. С одной стороны страстно желая, чтобы Даниэль остался, а с другой — она не могла представить встречу Кристины и отца, после произошедшего, их спокойное общение.
— Не знаю, папа. Честно не знаю, как быть.
— Доверься мне, я решу твой вопрос.
— Я с трудом верю в то, что ты не против Даниэля.
— Я не то, чтобы против него, просто мне неприятен факт того, что ты встречаешься. Мне надо привыкнуть, свыкнуться с мыслью, что ты уже не та маленькая девочка, которую я мог посадить на колени и рассказать сказку со счастливым концом. Ты уже начинаешь познавать жизнь, а она не так приветлива порой. Но я постараюсь сделать так, чтобы, как и в сказке, твоя жизнь была счастливой. Я
