Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
Б. недостаточность разведки.
В. неизвестность цели движения.
Г. полнейшее незнание обстановки.
Д. отсутствие связи между частями.
2. Спешность движения, измотавшая войска.
3. Отсутствие устройства тыла и сообщений с ним, недостаточный объем подвоза продовольствия.
4. Чрезвычайная информированность противника, по сравнению с русскими.
5. Слабый состав частей – много запасных и мало офицеров (здесь, впрочем, Клюев не упоминает о том, что и немцы в Восточной Пруссии во многом имели далеко не отборные части. – Авт.).
6. Отсутствие руководства операцией со стороны штаба армии в самые критические дни 13–14 августа.
7. Раздробление армии по частям[251].
Свою версию причин, повлекших гибель 2-й армии, приводит и генерал-квартирмейстер Генерального штаба (затем – Ставки) Ю.Н. Данилов. Уже после войны он писал: «В частности, нас, несомненно, приблизили к катастрофе нижеследующие факторы, перечисляемые ниже в хронологическом порядке:
– Несвоевременная готовность и неправильный расчет времени наступления 2-й армии, потребовавшие форсировки движения и приведшие к изнурению войск этой армии еще до начала боевых действий.
– Медленность и нерешительность действий 1-й армии, дозволившая германским войскам выйти из неудачно сложившегося для них боя и выполнить перегруппировку, намеченную новым их командованием.
– Полная потеря соприкосновения с неприятелем 1-й армии; как результат этого – действия вслепую и преувеличенное внимание к Кенигсбергу.
– Последовательное и настойчивое уклонение 2-й армии к западу, способствовавшее удалению от 1-й армии и обнажению ее правого фланга и тыла.
– Разброска корпусов 2-й армии, приведшая к отдельному поражению 6-го корпуса.
– Поспешный и малообоснованный отход 1-го корпуса, открывавший неприятелю путь в обход левого фланга 2-й армии»[252].
Характерно, что Ю.Н. Данилов не стал называть причины, которые в принципе привели к возникновению «нижеследующих факторов». Создается даже впечатление, что в провале операции виноваты исключительно армейские штабы и командармы. А что же тогда делали штаб фронта и Ставка? Данилов не говорит ни о подчинении 1-го армейского корпуса Верховному главнокомандующему, ни о необоснованных и запоздалых приказах главкосевзапа Я.Г. Жилинского, ни, наконец, о собственных планах переброски 1-й армии к Варшаве в то время, когда 2-я армия еще пробивалась к Алленштейну и еще ничего не было решено. Не говорит генерал-квартирмейстер Ставки первого состава и о том (см. пункт 1), что именно он перед войной и уже в ее ходе рассчитывал графики наступления русских армий в Восточную Пруссию, и что именно он позволил Я.Г. Жилинскому «победить» на киевской военной игре в абсолютно проигрышной партии.
Сражение при Гумбиннене показало, что перволинейные русские войска при должном руководстве могут успешно драться с немцами, даже при вопиющем неравенстве в тяжелой артиллерии: противник имел тяжелые корпусные полевые батареи, русские же – лишь армейские в незначительном числе. Компенсация железнодорожного маневра конными массами также должна была быть использована в полной мере: для этого нельзя было останавливаться перед решительным отстранением от командования всех негодных кавалерийских начальников. Наконец, использование резервных войск и тесное взаимодействие русских армий между собой впредь до разгрома 8-й германской армии означали, что русская сторона будет иметь численное преимущество в ходе всей операции в каждом необходимом месте в каждое необходимое время.
«Истощенность» и «оторванность от обозов» были присущи лишь частям 2-й армии, причем это обстоятельство автоматически пропадало с оттеснением немцев за Дейч-Эйлау и полным переходом контроля над железнодорожными ветками Инстербург – Алленштейн – Остероде и Млава – Дейч-Эйлау к русским. И что такое, наконец, два свежих германских корпуса, при условии, что 2-я армия не потерпела поражения, а с тыла Российской империи на Вислу подходили уже резервы второго стратегического эшелона с Поволжья? Окружить немцев русские не могли и при десятикратном превосходстве: Гинденбург практически всегда успел бы вывести главные силы 8-й армии за Вислу по железным дорогам. Но вот занять Восточную Пруссию и нанести немцам тяжелое поражение армии Северо-Западного фронта не только могли, но и были обязаны.
Объективная сторона поражения заключалась в изначально несостоятельном (и усугубленном уже в ходе операции) оперативном планировании, недостаточной разведке, ошибках высшего командования и факте ведения русскими войны «по старинке». В то время как противник уже вовсю использовал железнодорожный маневр для сосредоточения сил на избранном направлении, радиоигру, разведывательную авиацию, искусное сочетание суворовских быстроты и натиска. Все это было достигнуто благодаря предвоенной подготовке немецкого командного состава и качественному превосходству германской военной машины. Кроме того, отвратительное предвоенное планирование Восточно-Прусской наступательной операции вынудило русскую сторону совершить все возможные ошибки.
Интересно, что по одному из предвоенных расписаний (1912 г.) командующим войсками 2-й армии должен был стать А.А. Брусилов, который до середины 1913 г. служил в Варшавском военном округе. После своего отбытия на пост командира 12-го армейского корпуса в Киевский военный округ генерал Брусилов уже не мог рассчитывать на пост командарма-2, однако каков сюжет! Представляется, что будь на месте А.В. Самсонова куда более подготовленный к руководству такой крупной оперативной единицей, как армия, А.А. Брусилов, битва за Восточную Пруссию в августе 1914 г. носила бы гораздо более непредсказуемый характер. Главное – Брусилов, вне сомнения, был куда более волевым военачальником.
А.В. Самсонов вполне мог вырвать у врага победу, имей он больший опыт в командовании такого уровня. Однако командармом-2 в августе 1914 г. был человек, пришедший с административной должности и несколько подзабывший строй, и сражение закончилось поражением. Так что, на наш взгляд, все же наиболее прав в оценке гибели 2-й армии С.Ю. Рыбас, давший своему произведению название «Жертва: Роман о генерале Самсонове». И вся 2-я армия, и ее командующий стали жертвой, необходимой для оказания помощи французам, отступавшим к Парижу перед натиском германской военной машины. И эту миссию 2-й армии как жертвы прекрасно сознавали все высшие начальники Ставки и Северо-Западного фронта, которые и были ответственны за управление армиями и отвечали за их взаимодействие друг с другом.
Уступая германцам в искусстве маневра, в использовании местной инфраструктуры, в организации системы связи и оповещения, русские могли рассчитывать на успех лишь в случае сосредоточения большей части сил Северо-Западного фронта в 1-й армии, оставив на млавском направлении только слабое прикрытие. В таком случае русские военачальники действовали бы без особого риска, привычной тактической схемой «стены корпусов», решая дело простым соотношением сил. Правда, в таком случае окружить 8-ю германскую армию было бы нельзя: только разгромить во фронтальном сражении. Как считали участники войны, «2-я армия, по одной своей обстановке, в какой она действовала, помимо ошибок своего непосредственного руководителя, [объективно] была в положении армии, подверженной катастрофе… Главная вина на Ставке, от которой зависела вся организация операции»[253].
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
