…а Пламенем горела не она, а две хуфии, забитые под завязку. И, черт побери, почему Гоше не выделили хоть пару заклинателей?.. Решили, что управятся отсюда?..
— Держи, — Томка обмотала вокруг моей руки привязку третьей хуфии — невесомый красный «поводок» и сунула в ладонь три монетки: — Используешь, когда пропадет зрение. С Богом, Ульяш.
И я поспешила на запах, ощущая за спиной троицу хуфий — незримых, спрятанных в тени. Опять. За пару минут преодолела несколько лестничных пролетов, запинаясь о частые низкие ступени, и, добравшись до нужного «стыковочного» портала, не удержавшись, глянула вниз. Пара бесов расправлялась с заторможенной нечистью быстро и безжалостно. Томка, хватая за горло, обращала живое сначала в камень, а потом — в пыль, а мастер Сим, не мудрствуя лукаво, сворачивал шеи и отрывал головы. А нечисти не убывало.
Я отвернулась и перевела дух после затяжного взлета. Портал уводил в широкий коридор… без потолка. Стены терялись во тьме, а та двигалась, повторяя каждое мое движение, то сгущаясь впереди, то замирая на месте. И запаха нечисти здесь почти не было. Кроме наблюдательского — тонкий след пары «пауков». Кажется, те, что внизу… приманка. Чтобы дать зеркалу время увидеть и собрать? А не «призыв» ли звучит в этом загадочном «Ом-м-м»?..
На Гошу я наткнулась сразу за поворотом: он как раз пытался одолеть учуянных мною «пауков», швыряясь сгустками Пламени. Но — не боец, он и есть не боец, бил, куда придется, а нечисть — изворотливая. Молодая и наглая: заплела мозги, судя по заторможенным марионеточным движениям жертвы, и игралась. Кряжистые тела, непропорционально длинные руки, оспины многочисленных желтых глаз на дряблых лицах, сизые тени одеяний, как у беса.
Я привычно использовала татушки-иммунки и, не удержавшись, подсказала:
— Гош, шея. У «пауков» слабое место — шея.
Он замер, и хуфия в его тени вспыхнула сумасшедше яркой звездой — переполненная до краев. «Пауки» тоже замерли, и я не стала ждать ядовитого нападения. Выстудила воздух в легких и одним ударом впечатала обоих в стену. Мрак вцепился в «пауков», обвивая их сколькими щупальцами, и я быстро довершила начатое, свернув «паучьи» шеи. Никогда не оставляй врага за спиной… Тьма, урча, утащила тела в стены. Тюремная стража?..
Размяв ладони, я использовала единственно верный способ вырвать Гошу из «паучьих» сетей — весомую воздушную затрещину. Он пошатнулся, схватился за затылок и стремительно обернулся. На его изумленное лицо было приятно посмотреть.
— Ульяна, это не ты… — пробормотал сипло и потер шею.
— Ладно, не я. А кто? — я ухмыльнулась. — Скажи, свет мой, зеркальце.
— Идем, — наблюдатель хмуро глянул на меня исподлобья. — Потом прикалываться будешь.
И устремился вперед. Я поспешила за ним.
— Гош, а где Пламя? Почему не нападает? — поинтересовалась, едва поспевая за «зеркальцем».
— Боится хуфий, — объяснил он сухо. — Напало, едва мы появились, но как только хуфии впитали первые сгустки, оно разлетелось. Пламя, — и обернулся через плечо, — как живое. Живая сила. Боится, что его опять запрут в мертвых телах на черт знает, сколько времени, и… Берегись!
Против Пламени я была бессильна, и когда пылающий сгусток сорвался с потолка, меня спасла только хуфия. Одна из «моих». Вскинутые костлявые руки, вспыхнувшие глаза и серебристая кровь, стекающая из уголка улыбающихся губ. Она довольно облизнулась и принюхалась, бешено завращав глазами. Я отвернулась. Не могу на них смотреть, опять кажется, что нападут… И неуютно с ними за спиной, особенно теперь, когда они выползли из тени на Пламя…
— Где ты их взяла?.. — наблюдатель изумленно уставился на хуфий.
Те застыли столбами, дружно поводя носами и одинаково кроваво улыбаясь. Просыпаясь. Мечущиеся тени плащей, окровавленные босые ноги, нечесаные косы из-под темных капюшонов, калейдоскоп незнакомых лиц.
— Не я. О… папа.
Он кивнул и устремился по коридору:
— Тогда быстрее справимся. Я выжидал, пока эти трое усвоят Пламя — чем лучше утрамбовываешь, тем больше влезает. А теперь можно не ждать. Нечисть учуешь, прикрывай. И…
И остановился так неожиданно, что я едва не врезалась в широкую спину.
— Уль, а наколдуй-ка что-нибудь, — Гоша сжал серебристый амулет и закрыл горящие глаза. — Что-нибудь… мощное.
Я сложила ладони чашей и взвихрила воздух. Тьма у стен заворочалась, расползаясь ветхим бархатом, а мой спутник забормотал, считая:
— Пять… семь… девять… Еще сильнее… Десять, одиннадцать… А они на твою силу летят, — и хмыкнул довольно: — Пятнадцать… А теперь за меня.
Что бы ни говорили тетя Фиса и Томка, но Пламя мне не нужно даже рядом — от него сплошные проблемы… Я завертелась угрем, хоронясь то за наблюдателем, то за хуфиями, а те жадно ловили добычу налету. Сила беса кончалась, и я перестала видеть, но ощущала. Звонкую вибрацию воздуха. Горячее давление со всех сторон. Стонущую тьму.
— Уль, поднажми, — скомандовал Гоша и начал обратный отсчет: — Десять… Можешь продуть все коридоры? Продувай. Девять… Семь… Пять…
Меня затрясло от напряжения. Я ветром проносилась по мрачным коридорам, забивая живой магией мертвое присутствие хуфий, и Пламя рвалось за мной, прямиком в расставленные сети. А тьма уже сужала коридор, и опять завоняло канализацией. Так, монетки… Удерживая «розу ветров» дрожащей левой рукой, правой я полезла в карман джинсов и сжала в кулаке бесову заначку, «растапливая» монету и впитывая силу. Для полноты отвратительных ощущений снова затошнило, и из-под ног ушел пол.
— Уль, всё, — наблюдатель обхватил меня за талию, поддерживая. — Осталось последнее Пламя — и домой, — и задумчиво добавил: — Да, не брать с собой обычную ведьму было плохой идеей…
Давление воздуха уменьшилось. Зрение вернулось. Три мои хуфии сияли серебристыми звездами, и последнее Пламя сдалось им само, рассыпавшись искрами у окровавленных ног. Я глубоко вздохнула, сжала заклятье в кулаке, гася силу, и прислушалась. Что-то… не так. Чего-то… Лица хуфий застыли безжизненными масками, и нежить дружно отступила в тень. Но что-то… Я принюхалась, присмотрелась, прислушалась…
— Заклинатели, — прошептала еле слышно. — Они молчат.
И зычным ревом с первого этажа Томкин зов:
— Ульяш, вниз!.. Ворота закрываются!
— Сколько вас тут? — опешил мой спутник.
— Трое, — я обернулась. — Это Пламя точно последнее?
— Точно, — Гоша сжал в руке медальон, наклонился и прищурился на меня, обхватил крепче: — Ты… пропадаешь, — и понял: — Сила уходит. Дело сделано.
Час от часу не легче… Я взяла его за руку, потянув за собой по коридору. Благо, ушли недалеко… Наблюдатель оказался отвратительным ведомым — постоянно норовил обогнать, натыкался на меня и нервно спрашивал, куда идти. Я отвечала односложным «поворот», «портал», «ступенька» и тащила его за собой на Томкин голос. Ее заначки хватило ненадолго, и я теряла зрение с каждым шагом.
