Второй грузовик уже ушел за границы кадра.
— На счет три, два, один…
Последние слова пилота заглушил уже знакомый мне двойной щелчок, просигнализировавший о том, что ракета сошла с подвески. Через секунду изображение на мониторе пропало, после того как ярко-белая вспышка реактивной струи ракеты ослепила чувствительную ИК-камеру.
«Хищник» тут же дал крен вправо. Маленькая синяя пиктограмма на компьютерном мониторе, обозначающая Гордона, начала разворачиваться, пока не встала параллельным курсом с шоссе. При таком масштабе казалось будто летательный аппарат движется прямо по дороге.
Я мысленно вернулся к схеме нанесения удара по подвижной цели, которую рисовал Жабе. Пока экипаж действовал в точном с ней соответствии. «Хищник» летел параллельно автомобилям, чтобы оператору средств обнаружения было легче удерживать лазер на цели. Сразу после выхода беспилотника из крена визирные нити сползли с цели, однако оператор быстро вернул их на место и теперь удерживал прицельную метку примерно в 18 метрах перед машиной аль-Авлаки. Автомобили никуда не отклонялись и не меняли скорости. Аль-Авлаки продолжал мчаться по трассе, не подозревая об опасности.
Я умозрительно стал выполнять карту контрольных проверок, как если бы сам сидел за пультом управления. Мне было известно, что короткое, двухсекундное включение двигателя «Хеллфайр» ускоряет ракету до скорости почти 1,4 Маха, вызывая сверхзвуковой хлопок. В процессе такого интенсивного ускорения ракета подвергается десятикратной перегрузке. Когда специальный датчик внутри ракеты определяет, что она достигла ускорения в 10G, происходит боевой взвод. После этого инфракрасная головка самонаведения активируется и начинает искать лазерное пятно.
Чтобы удерживать в поле зрения отраженный лазерный сигнал, ракета использует собственные рули. Она непрерывно корректирует курс, чтобы удерживать пятно в центре фотоприемника головки самонаведения.
— Десять секунд, — сообщил пилот.
«Хищник» летел параллельно грузовику аль-Авлаки. Если бы тот посмотрел вверх, то, вполне возможно, увидел бы летательный аппарат в момент, когда пилот мягко нажал на педаль руля, чтобы отклонить нос от цели. На данном этапе соблюдение дистанции имело решающее значение для оператора с точки зрения стабильности. Подлетишь слишком близко и прицел начнет скакать. Отдалишься на пяток километров — угол обзора не будет слишком отвесным и прицельный крест будет сохранять стабильное положение.
На пятой секунде обратного отсчета ракета замедлилась до дозвуковой скорости, вызвав второй звуковой хлопок. Ударная волна распространяется во всех направлениях, но сильнее всего ее слышно по курсу движения ракеты. Хлопок докатился до двух пикапов. Такие хлопки не очень громкие. Находясь в машине, их трудно услышать, если работает радио или открыты окна, через которые в салон с шумом проникает ветер. Автомобили, не сбавляя скорости, мчались вперед.
— Пять, четыре, три…
Оператор слегка ослабил давление на ручку управления. Прицельный крест пополз навстречу ведущему автомобилю. Пилот приостановил выполнение каких-либо маневров, давая оператору возможность сосредоточиться на метке прицела. Из-за верхнего края экрана вынырнула черная полоска, скользнула вниз и вонзилась в капот пикапа. Она ударила как раз в то место, куда оператор средств обнаружения наводил прицел.
Капот окутали клубы дыма, и от него во все стороны полетели обломки двигателя. Грузовик ушел в занос, опрокинулся набок и, перевернувшись несколько раз, замер. Водитель пикапа с охранниками яростно ударил по тормозам и вильнул в сторону, чтобы увернуться от первого автомобиля. Бонг следовал позади. Имея разрешение на атаку от ПАНа, он зашел на цель и всадил ракету в моторный отсек второго пикапа.
Развязка долгих месяцев слежки наступила в считаные секунды. Реакция присутствующих в оперативном центре была сдержанной. Никаких одобрительных возгласов, никаких аплодисментов. Сотрудники Оперативной группы слишком для этого профессиональны. Мы с Жабой обменялись рукопожатием. Он улыбался. Мы были одной командой. И, судя по тлеющим на экране автомобилям, мы одержали победу.
Два «Хищника» отправились в обратный путь в Джибути. Третий на некоторое время задержался на позиции, высматривая уцелевших. У нас не было наземной группы, которая могла засвидетельствовать факт гибели аль-Авлаки. Поэтому надо было дожидаться поступления соответствующей информации из других источников. Террорист пропустит намеченную встречу, после чего кто-нибудь догадается выслать группу на его поиски.
Подтверждение гибели аль-Авлаки пришло через несколько часов. Абдулла Аль-Джамали, шейх одного из племен в провинции Эль-Джауф, позднее рассказал изданию «Нью-Йорк таймс», что от автомобиля почти ничего не осталось и опознать тела было трудно. Он был «на сто процентов уверен», что аль-Авлаки погиб. К тому же почти сразу после того, как в эфире CNN прозвучала новость о воздушном ударе, мы перехватили ряд сообщений врага о смерти террориста.
«Смерть аль-Авлаки — это серьезный удар по наиболее активному боевому крылу «Аль-Каиды», — объявил спустя несколько дней президент Обама.
Возвратившись в наш лагерь, я взобрался на бетонный барьер, чтобы понаблюдать за тем, как первый аппарат, Бонг, будет заходить на посадку. Ко мне присоединился командир моей авиагруппы полковник Джей Бикли, который находился на базе с визитом.
— Мы провели сегодня одну очень успешную операцию, — поведал я ему.
Я посмотрел на радиопередатчик на вышке, который, глядя в небо, поворачивался из стороны в сторону. Он автоматически принимал положение, из которого мог поддерживать максимально устойчивую связь с летательным аппаратом, пока тот по спирали кружил в небе, приближаясь к конечному участку захода на посадку.
— Вон он летит, сэр, — сказал я.
— Где?
Далеко в послеполуденном мареве показалось крошечное пятнышко. Вначале оно выглядело как точка. Затем вырисовались крылья. Только на расстоянии полутора километров мы различили в нем «Хищника».
Звука слышно не было.
Маленький самолет плавно спустился к взлетно-посадочной полосе, выровнялся и коснулся земли, выбросив из-под колес два белых облачка дыма от горящей резины. «Птичка», уже без ракет, прожужжала мимо нас по пути к рулежной дорожке, ведущей к стояночной площадке.
— Это он? — спросил Бикли.
— Когда сидишь в кабине, он производит более внушительное впечатление.
Мы пошли в СНУ, чтобы посадить последнюю «птичку». Я занял место пилота, а Бикли пристроился позади меня в офисном кресле. Под нами скользила водная гладь Аденского залива. Мы пересекли береговую линию на севере Джибути и вошли в залив Таджура. Маршрут полета предполагал, что я обогну джибутийскую столицу и буду садиться со стороны запада в направлении моря.
Солнце над Эфиопией клонилось к закату. Огромный оранжевый шар висел низко над горизонтом, удлинив тени. Весь год, пока я находился на театре военных действий, я мечтал увидеть знаменитый африканский закат. До того момента мне не удавалось его увидеть, поскольку предзакатное солнце почти всегда было закрыто грозовыми тучами далеко на горизонте либо атмосферной дымкой. Сегодня мы смотрели на него через камеры «Хищника».
