Последние два вечера, купаясь в чувстве жалости к себе, я занимаюсь тем, что просматриваю свою коллекцию музыкальных дисков и отбираю те песни, которые заставят меня плакать. Слушаю Джорджа Майкла, «Ю-Ту» и даже старого доброго Робби в компании с группой «Тейк зет». Мне кажется, что это избавит меня от боли, но все, чего мне таким образом удается добиться, — это заплаканные глаза и несколько мокрых носовых платков.
Но есть и приятные воспоминания об этих днях. Сегодня, например, случилось много хорошего. А также наступил последний день моей работы над «Дневником». Пятница.
Я приехала в участок в привычное время. Меня долго приветствует Дэйв — не такой уж сварливый и мерзкий (как мне теперь кажется) сержант в окошке, а также весь шумный отдел. Честно говоря, все это очень нехарактерно для меня — рано встать, съесть кекс и в восемь утра отправиться на работу, но в последние несколько недель мне приходилось делать это каждый день. Правда, теперь я уже с трудом представляю себе утро, которое начиналось бы иначе. Сегодня я была очень занята. Мы работали над делом о поджоге ветеринарной аптеки, а еще я занималась написанием последнего фрагмента «Дневника». Джеймс же большую часть своих дел свалил на беднягу Келлума.
Около пяти я ушла из участка, собираясь поехать в редакцию, чтобы сдать последний эпизод «Дневника». Я попрощалась с теми ребятами из участка, которых не увижу завтра на свадьбе. Джеймс помог мне отнести картонные коробки с вещами (откуда у меня столько барахла?) к Тристану. Он поставил последнюю коробку в багажник, и мы погрузились в неловкое молчание.
— Ну что… — сказала я.
Он посмотрел на свои руки:
— Ну что…
— Увидимся завтра.
— Да, — медленно произнес он. — Увидимся завтра. Ты знаешь, я бы предложил пойти чего-нибудь выпить — все-таки это последний день, но у нас с ребятами сегодня мальчишник.
— Все в порядке, — быстро говорю я.
Он открыл дверь машины, и я запихнула свое усталое тело внутрь.
— Мы ведь увидимся снова, правда, Холли?
— Не думаю, что это было бы мудрым решением.
Он нахмурился:
— Не понимаю, почему.
— Я знаю, что ты не понимаешь, — сказала я слабым голосом, с силой захлопнула дверь машины, помахала ему и уехала, пока он не заметил слез, текущих по щекам.
Несколько моих коллег из редакции звали меня в бар выпить чего-нибудь, но мне, честно говоря, совсем ничего не хотелось. Ну, вот я и дома. Мама приносит мне водки с тоником. У нее есть новости о свадьбе. Сегодня она была у Майлзов. Раздается звонок в домофон. Мама берет трубку и кричит, что пришла Лиззи. На этой неделе Лиззи регулярно появлялась, чтобы подбодрить меня. Она настолько счастлива, что не может говорить с нами ни о чем, кроме своей свадьбы. В этом вся проблема. Если в начале недели мама вынашивала хитроумные планы того, как свести меня с Джеймсом, то теперь, вняв моим просьбам, она об этом даже не упоминает.
Едва войдя в дверь, Лиззи кричит:
— Холли! Как ты?
Всем своим существом она источает любовь и счастье.
— Все нормально, — отвечаю я и улыбаюсь.
Очень приятно видеть ее такой счастливой после стольких недель страдания, но я не была бы человеком, если бы меня это немного не раздражало.
— Сегодня последний день, да?
— Да, последний день.
Дурацкое начало для разговора.
— Холли, незадолго до твоего прихода мы с Лиззи разговаривали по телефону и решили выехать в город, — говорит мама.
— Сейчас?
— Ну, мне нужно купить колготки на завтра. А еще вышел новый выпуск свадебного журнала, и я хочу его приобрести, — говорит Лиззи.
— Вы собираетесь бросить меня на весь вечер?
— Не говори глупости. Мы ненадолго. С тобой побудет отец.
Я вздыхаю и смотрю на отца. Он подмигивает мне.
— Ох, ну ладно.
Они быстро собирают сумки и, болтая, уходят, не оглянувшись.
Только мы с отцом собираемся садиться ужинать, как звонит телефон.
Беру трубку.
— Холли? Это Флер.
— Привет, Флер. Как дела? — медленно спрашиваю я.
Зачем она звонит мне?
— Все хорошо. Слушай, ты не заедешь ко мне сегодня? Мы могли бы выпить чего-нибудь.
— Сегодня? Но у тебя же завтра свадьба! — удивленно говорю я. — Разве ты не должна готовиться?
— За меня все сделает координатор. Ты приедешь?
— Нет, не могу, — говорю я, переводя взгляд с тарелки на отца. — Может быть, после того, как вы вернетесь из путешествия?
Надеюсь, к тому времени я уже буду далеко в горах.
— Я очень хочу встретиться с тобой именно сегодня. — В ее голосе слышатся напряженные нотки. — Приезжай, пожалуйста. Ради меня.
— Э… О'кей.
— Я у родителей. Помнишь, как ехать?
— Вроде бы да. Приеду через полчаса.
Мы прощаемся, и я задумчиво кладу трубку.
— Пап, мне нужно съездить кое-куда.
Глава 29
Я нервничаю. Собрав сумку, быстро прощаюсь с отцом и спешу вниз к Тристану. Кручу в руке ключи, пытаясь понять, почему Флер так хочет меня видеть. Случайно уронив их, я нагибаюсь и бросаю взгляд на свою одежду. Ужас. Я выгляжу, как ходячая реклама стиля гранж. Вернувшись с работы, я напялила на себя самые старые и самые неудобные вещи. На мне древние выцветшие ботинки, которые приобрели странную окраску после моих экспериментов с отбеливателем, и старый джемпер, который передавался от старших представителей моего семейства к младшим. Джемпер в таком жутком состоянии, что от него отвернулись бы даже владельцы секонд-хэнда. Он весь испещрен дырами от моли, которая вдоволь полакомилась, и сквозь эти дыры просматривается великолепная белая футболка. Кошмар! Смотрю на часы; возвращаться уже поздно. В таком виде я вряд ли понравлюсь Флер.
Я завожу Тристана, и мы с визгом отъезжаем. Счетчик отсчитывает пройденные километры, я спешу в пригород, к дому Флер. Почему она позвонила мне? Ей одиноко? Она хочет со мной о чем-то поговорить? О чем и почему именно со мной? А как же ее многочисленные подруги? Не считая родителей и огромного количества прислуги. Неужели она не может пообщаться с ними? Да и координатор свадьбы, должно быть, славный малый. Кроме того, мы с ней познакомились недавно, и я вряд ли успела попасть в список ее друзей. Зачем я беру на себя чужие проблемы? Я просто ребенок, вот кто я такая.
Может быть, она хочет видеть меня по какой-то серьезной причине? Перед моим внутренним взором начинают мелькать изображения мрачного особняка. Кажется, там отключили электричество и вся прислуга загадочным образом исчезла. Я представляю, как вхожу в одну из комнат и вижу там Флер — милую, безмятежную, вижу отблеск свечи, играющий на ее лице. Она подходит ко мне и — о ужас! — в маленькой ручке с ухоженными ногтями она держит топор! Я невольно хватаюсь рукой за свою не очень тонкую шею, чувствуя, что моя душа ушла куда-то в ботинки, где ей теперь очень уютно. «Она просто хочет поговорить, — бормочу я сама себе. — Всего лишь поговорить. Не стоит драматизировать ситуацию».
