наружу, но тут изба загорелась. Эти твари подожгли ее. Я пинком открыл дверь и сразу же снес ввалившегося на порог быка. Теперь следовало вынести отсюда больных. Я вытаскивал людей по одному и укладывал на холодный снег. Толку я только что их лечил. Сверху плевали ядом взявшиеся неизвестно откуда Килабисы. Приходилось отбиваться и от них. Параллельно я старался согреть дыханием пламени больных, чтобы те совсем не замерзли. Яд пчелы попал на одного из лежащих, и тот громко закричал, а потом в муках скончался. Сил у меня оставалось все меньше. Очень скоро я сам упаду рядом со своими подопечными и уже никому не смогу помочь.
Килабисов становилось все больше. Воспользоваться песней Шумера я уже не мог. Если даже мне хватит сил, она просто убьет всех вокруг, а больные должны выжить. Боевые пакеты быстро истощат меня, и я не смогу поддерживать жизнь больных. Что же делать? Я сорвал с себя преобразователь энергии и заслонился им от пчел. Капля яда попала на него и моментально преобразовалась в энергию, на которую тот был настроен. В энергию жизни. Я подкинул крест преобразователь, и он взорвался от перегрузки, окатив пламенем Килабисов. Те продолжили плевать в людей, но теперь это был не яд, а универсальное лекарство. Люди поднимались со снега и вставали рядом со мной. Пчелы тоже больше были не опасны.
— Достаточно! — сказал МОСК. Мы снова оказались на струне. — Есть пара технических замечаний, не следовало использовать песню Шумера в самом начале, ее не следовало использовать вообще. И ты не очень рационально распределял силы. Но в итоге нашел единственно верное решение, достойное Спаса. Ты справился с испытанием, которое никто в ордене до тебя не проходил. Возвращаю тебя в явный мир. И никому не рассказывай, что ты тут видел. Даже великому магистру! — и только тут я понял, что во время испытания не встретил не одной твари из антимира. Мне попадалось лишь то, что живет на нашей планете. Что бы это значило?
Я очнулся на алтаре. Вокруг меня суетились монахи. Сил шевелиться не было. Краем глаза я заметил, что надо мной склонилась рожа великого магистра.
— Очнулся? — спросил всемастер. — Что сказал МОСК?
— Я прошел испытание! — еле слышно прошептал я. Меня подхватили на руки и отнесли в келью, там я забылся блаженным сном.
Утром я проснулся совершенно бодреньким. Словно вчерашнего испытания и не было. В голове лишь оставались мысли, а что хотел сказать всем этим МОСК? Почему я должен перестать понимать людей из того мира за стеной? Почему я не встретил ни одного вселенца? Почему никто до меня не проходил подобного испытания? И почему о нем нельзя рассказывать?
С такими мыслями я и приплелся к себе в лабораторию. Я попытался включить компьютер, но тот отказался меня узнавать.
— Рики! — заорал я по внутренней связи. — У меня проблемы! — программист ворвался ко мне через минуту. У него машина заработала сразу, а я по-прежнему не имел к ней доступа.
— Странно, — сказал он. Позвали Патрика, тот тоже сумел войти в компьютер. — Вывод один, — сказал Рики. — У тебя изменено сознание.
Дело в том, что все компьютеры в резиденции реагировали на ментальный оттиск адепта. То есть человек с улицы не мог войти в систему, хотя мог взломать включенный компьютер удаленно. Таков был каприз МОСКА.
— Меня опять стерли! — возмутился я. — Мне опять имя менять и проходить все заново?
— Нет, — покачал головой программист. — В системе ты есть, и бумажные документы на месте, изменена сама аура.
— Но как?
— Возможно это произошло после испытания.
Скорее всего это случилось, когда МОСК заставил меня перестать понимать тех людей. Но сказать об этом Рики я конечно же не мог.
— Сегодня ты работать не сможешь, — сказал он. — Мне придется перезалить тебя в ментальную базу.
— Пойдем, — сказал я. Сходили к экзорцистам, пересняли ауру, потом Рики отправился забивать ее в систему, а я ушел в патруль. Ну а что еще делать?
Вечером я сидел на крыше нашего с Ли временного дома и смотрел на город. Когда мы вернемся к себе, мне будет не хватать этих ночных посиделок. Пошел снег. Это был первый снег в этом году. А значило это только одно, к нам пришла зима. Что-то знакомое было в этом морозном воздухе. Я ощущал подобное совсем недавно. Я прислушался к ощущениям и вспомнил их. Точно такой же воздух был в диком поле на вчерашнем испытании. Я выдохнул, и снег начал таять. Но ведь на мне нет преобразователя энергии. Я пропел пакет, и черепица на крыше задрожала. Так вот что значило это изменение ауры. Теперь я мог творить без артефактов. Я знал, что артефакты лишь проводники того, что внутри нас, но на сколько я знал, никто так и не смог дойти до безвспомогательного уровня. Я был первым. Первым в ордене, кто прошел такое испытание. Теперь все стало понятно!
Я спустился в дом и залез в гибридник. Хоть он меня слушался. Извергся очередной остров вулкан. Погибли люди. При чем извергся он так, что отделился от своего собрата, и острова стало два. Что за дурная привычка жить на действующих вулканах? Лилит приводила в порядок нашу квартиру и еще не вернулась. Я решил сходить за ней.
Снег сыпал со всех сторон. Давно такой зимы не было. Хотя я чувствовал, что это не простая зима, и что-то должно произойти. МОСК не просто так бросил меня в дикое поле. Еле-еле я дошел до нашего дома.
— Ты вовремя, — сказала Лилит. — Надо перетащить мебель. — я просто повел плечами, и диван полетел следом за девушкой. — Ты и так можешь, — восхищенно сказала она.
— Я теперь все могу, — улыбнулся я. В наш временный дом мы не пошли. Так и уснули в обнимку на том самом диване.
В резиденции было весело. К нам в подвалы поступила очередная партия беженцев. На этот раз из Тагана. Ну точно, зима вернулась! А ведь война длится уже почти год. Рики сообщил, что все сделал, и я могу лезть в компьютер. Давно пора! Я уже очень соскучился по бумажной работе хранителя.
Снова дома!
Монорельс встал, как вкопанный, и ехать дальше отказывался. Техники не могли определить, что произошло. Благо, мимо проходил наш патруль, и мы с Александром вызвались посмотреть, что там происходит. Еще и снег сыпал со всех сторон. Он так и не прекращался с того момента, как началась зима.
— Внутри поломок нет, — доложил сэр Александр. Я поднялся
