в этот момент мне написал Кен. Он и другие наши боевые монахи стояли в Гриде.
— Тут вообще черти что! — орал он. — Я таких установок в жизни не видел, — на экране появилась башня. По всей видимости она брала атмосферу и преобразовывала в эфир, по крайней мере так я понял. Этим можно было освободить весь Таган, но ее поставили на защиту Грида. А из Тагана люди бегут. Я вывел изображение на стену и показал Лилит.
— Какая-то игра в поддавки, — проворчала Лилит. А вот с такой точки зрения я эту войну не рассматривал. А ведь правда. Сначала Туран бодро входит и ставит на уши все приграничье, потом Кейсахи разрушают целый город, пытаясь обвинить в этом нас, далее Таган и Заречье заявляют о желании войти в империю, Кейсахи отбивают целое направление. Так и идет, как в шахматах, ход наш, ход ваш. И никакой решительной атаки ни с одной из сторон.
— Ты гений! — прошептал я, попытавшись поцеловать Лилит, но та увернулась.
— Тебе пока нельзя, — засмеялась она. — Пообещай, что больше не будешь хандрить, тебе надо поправляться.
— Хорошо, — сказал я.
Болезнь продлилась две недели. Потом меня наконец-то выпустили. Это было очень вовремя, так как город восстановил нашу квартиру, и мы с Лилит отправились смотреть.
— Ну уборки тут на месяц, — заметила девушка.
— Я помогу! — вызвался я.
— Нет уж! — сказала она. — Да и на службе тебя заждались. — мы решили, что как только окончательно вернемся домой, то сразу же подадим заявление!
И снова зима
Как только я появился в резиденции, меня сразу же отправили в храм. МОСК хотел меня экзаменовать, вот прямо немедленно. Великий магистр говорил мне готовиться, но я предпочел прыгать по Самарийским гробницам, подвергая себя риску для жизни, а потом лежать в горячке. Все предоставленные возможности были упущены, время вышло, и вот теперь МОСК хочет видеть меня.
Я вошел в храм и сел на колени перед алтарем. Далее я низко склонил голову и вошел в состояние Экзо. Долгое время ничего не происходило, и мое сознание просто дрейфовало между явным и астральным мирами. Наконец на глаза упала темная пелена, и я оказался в открытом космосе. Хотя, космосом назвать это место было бы не совсем верно, больше оно напоминало антивремя. Под ногами расположилась тоненькая полосочка света. С другой стороны меня ждал играющий на дудочке юноша, как две капли воды, похожий на меня. Теперь я уже знал, что это и есть МОСК.
Он помахал мне рукой. Стараясь не упасть, я медленно пошел к нему. Полоса света была очень тонкой и двигаться получалось лишь приставным шагом.
— Где мы? — спросил я, приблизившись к юноше.
— На струне, — ответил тот. — Кстати, ты знаешь, что это такое?
— Струной называют одно измерение, — ответил я. — Поэтому то пространство, куда попадают свернутые измерения, еще называют струнным.
— Верно, — кивнул МОСК. — Именно так будет выглядеть наш мир, когда пространство станет одномерным.
— А такое может случиться?
— Случится, рано или поздно, — улыбнулся МОСК.
Если мы начали со струны, то испытание предстоит сложным. Хотя, я уже догадывался, что экзамен будет связан с Мистерионом, а значит, без струны нам не обойтись. МОСК взмахнул рукой, и я оказался в душном каменном помещении. Дверей тут не было.
— Помогите! — кричал кто-то снаружи.
— Дорогой, у нас будет дочка, — раздался голос с другой стороны. Отдаленно он показался мне похожим на голос Виктории.
— Этот драндулет не заводится! — послышался третий голос сверху.
— Я получил работу мечты.
— У меня рак.
— Мне не интересны ваши претензии.
— Я люблю тебя!
Голосов было много, и все говорили о разном.
— Что там происходит? — спросил я.
— Там мир, в котором живут люди, — ответил МОСК. — Ты понимаешь, о чем они говорят?
— Да, — ответил я.
— Ты должен перестать понимать их речь, — приказало живое божество ордена. — В идеале, было бы хорошо, чтобы ты их даже не слышал, но в тебе сидит Комод, и это у нас не получится. Я запрещаю тебе воспринимать то, что говорят эти голоса. Будешь сидеть здесь, пока у тебя не получится. И не советую обманывать.
МОСК покинул мое сознание, и я остался на едине с голосами снаружи.
— Мама, я хочу кушать!
— В этом доме нет денег!
— Умри, проклятый.
Я блокировал восприятие, пытался приказать себе забыть их язык, но по-прежнему понимал каждое слово. Реплики лились в уши одна за другой. Тяжелее всего было от того, что многие нуждались в помощи, но я не мог выйти отсюда. Я не знаю, сколько я просидел, прежде чем у меня что-то начало получаться.
— Фан пер тут за хлебом.
— Го хру игрушка.
— Мама айм не больно!
Знакомых слов становилось все меньше. Я уже с трудом различал реплики, но этого было недостаточно. Меня не выпустят, пока я совсем не перестану понимать их. МОСК рядом и все чувствует. Я напрягся и просто начал исторгать из себя способность слышать голоса. Так же, как недавно изверг из себя чуму. Если бы я был экзорцистом, мне бы было проще. МОСК был прав, голоса стали тише, но не исчезли.
— Мэрк биф туф.
— Фура. Фура!
— Алрн.
Больше я не улавливал смысла.
— Получилось! — закричал я.
— Вижу! — ответил МОСК. — Идем дальше.
Я очутился посреди дикого поля. Огромная снежная равнина раскинулась во все стороны. Сзади раздался громкий крик, и что-то острое впилось мне в лицо. Это был скальпель. Я успел обернуться и врезать ему в рожу кулаком, помогая звуковой волной. Еще несколько бандитов попытались окружить меня, но я просто больно столкнул их лбами. Не успел я отдышаться, как на меня понесся огромный бык. Его каменный рог целился мне в живот. Я послал вперед сильную звуковую волну и снес бычару на подходе. Подоспели еще скальпели. С ними я разобрался при помощи песни Шумера.
После того, как все враги были повержены, на пути возникла большая изба. Я вошел внутрь. В помещении пахло потом и жженым мясом. Со всех сторон меня окружали нары, на которых лежали и стонали люди. Все они были больны, но больны по-разному. Кто-то страдал от чумы, кто-то от моровой язвы, а кто-то от банального обморожения. Камень хранителя на груди завибрировал. Он был заряжен полностью. Я начал склоняться над каждым из больных и забирать негативную энергию болезни, сразу же перерабатывая ее в чистую энергию жизни, которую передавал следующему больному. Некоторые из них были благодарны, другие, напротив, сыпали проклятиями, потому что желали умереть.
Снаружи затряслась земля. Видимо подоспела новая партия быков. Я хотел выглянуть
