Кубу. Затем – преодолеть недоверие, возникшее с течением времени между Явой и Кубой. Чадборн взялся за дело, уверенный в том, что единственный способ остановить разорительную волну протекционизма – это установить справедливое ценообразование, которое неизменно должно было повлечь за собой ограничение производства. Второй план, на котором в конце марта 1932 года стороны и сошлись после долгих и запутанных переговоров, предполагал выделение крупным производителям сахара фиксированные квоты на экспорт.
Яве от этого легче не стало: если раньше она имела уникальную возможность продавать свой сахар по 2 цента за фунт, то в соответствии с новыми условиями соглашения производителям запрещалось торговать сахаром по цене ниже 2,5 центов за фунт. Международная конфедерация европейских производителей сахарной свеклы и американское сахарное королевство пустили яванскую сахарную промышленность под откос47. В то же время она никак не могла найти новые рынки за пределами Азии, которая во всем, что касалось сахара, становилась все более самодостаточной.
Огромные объемы сахара, полученные после переработки урожая 1931 года, застряли на складах яванских портовых городов; яванские заводы один за другим были законсервированы или демонтированы, а европейских работников увольняли тысячами; восточный выступ Явы, некогда привлекавший неимущих из Центральной Явы и с соседнего острова Мадура, погрузился в голод и нищету; некогда гордые яванские сахаровары бессильно наблюдали за тем, как их заводы продаются в Индию, а их склады пламенеют в пожарах, поглощающих сахар, который уже нельзя было продавать из-за соглашения Чадборна. К 1935 году производство на Яве сократилось до пятисот тысяч тонн – это была шестая часть от уровня 1930 года48. Местные жители, многие из которых получали дополнительный доход в сахарной отрасли, страдали неизмеримо, но, как и ожидалось, не восстали.
На Кубе, как многие и предсказывали, все случилось с точностью до наоборот: общественные волнения, последовавшие за ограничением производства, завершились революцией, и президент Мачадо, некогда демократически избранный политик, а теперь бесстыдно продажный правитель с замашками диктатора, лишился власти, за которую отчаянно держался на протяжении долгих лет. Справедливости ради нужно сказать, что свой политический капитал он во многом направил на то, чтобы установить «потолок» производства кубинского сахара и тем самым диверсифицировать экономику страны, укрепить положение кубинских производителей в противостоянии с американскими банками и помочь кубинским фермерам, переживавшим трудные времена. Он пал жертвой мировых сахарных войн, которые отчаянно старался утихомирить. Его место занял университетский профессор Рамон Грау Сан-Мартин, пришедший к власти после переворота. Но спустя всего сто дней его отстранил от власти полковник Рубен Фульхенсио Батиста-и-Сальдивар, который оставался самым влиятельным политиком Кубы вплоть до 1959 года, когда его сверг Фидель Кастро.
Тем временем Франклин Рузвельт, новый президент США, в полной мере осознал, что удерживать столь значительную часть кубинского экспорта вдали от рынка США совершенно неразумно. И хотя он не испытывал особых симпатий к кубинским сахароварам, считая, что вся их промышленность чрезмерно капитализирована и находится в рабстве у Уолл-стрит, он не питал большой нежности и к национальным производителям свекловичного сахара, поскольку протекционистские меры, которых они добивались, наносили ущерб американскому промышленному экспорту в страны, занятые производством сырья, такие как Куба49. Рузвельт постарался максимально точно просчитать все возможные выгоды в пределах американского сахарного королевства. Поправка Джонса – Костигана к Закону о регулировании сельского хозяйства, принятая в 1934 году, была призвана помочь отечественной свеклосахарной отрасли и ее работникам пережить трудные времена, а также предоставить кубинскому сахару более выгодный доступ к рынку США. Это улучшило экономическую ситуацию на Кубе, и на кубинском рынке сложились более благоприятные условия для американских товаров50.
Тем не менее в этом соглашении превалировали все те же национальные интересы, и владельцы американских рафинадных заводов сумели сохранить пошлины на импорт очищенного кубинского сахара. Кроме того, производители американского свекловичного сахара настояли на том, чтобы ограничение производства касалось и Филиппин, отчего в 1934 году на островах пришлось уничтожить 60 % урожая сахарного тростника, даже несмотря на то, что администрация Рузвельта проследила за выдачей Филиппинам финансовой компенсации51. В итоге «Новый курс» Рузвельта привел к отступлению американского сахарного королевства. Отчасти он предполагал отмену поправки Платта, под действием которой Куба находилась с 1902 года, а также устранение препятствий для независимости Филиппин и вывод войск из Никарагуа и Гаити. Кроме того, он в корне пресек зародившуюся на Гаити сахарную отрасль, прекрасно подходившую для американских сахарных корпораций, ведущих свою деятельность в испаноязычных карибских странах и вербовавших дешевую рабочую силу из этой разоренной и нищей республики52.
Сахар вне тарифных барьеров
В 1937 году, спустя пять лет после того, как потерпела крах яванская сахарная промышленность, экспериментальная станция в Пасуруане отпраздновала пятьдесят лет со дня основания. Юбилейный выпуск местной газеты, посвященный торжественному событию, подчеркивал роль станции в том, что сахарная отрасль Явы приобрела мировые масштабы. Авторы статей специального выпуска сожалели о той щедрости, с которой Пасуруан делился плодами своих исследований с отчаявшимися сахароварами во всех странах мира, где поля сахарного тростника были уничтожены болезнями растений53. Быстрое распространение чудесного тростника POJ 2878, этого обнадеживающего знака международного сотрудничества в борьбе с заболеваниями растений и в охране мирового производства продуктов питания, быстро стало структурным фактором перепроизводства, как уже в 1927 году отмечал Мануэль Рионда, испано-кубинский сахарный король54. Преобладание POJ 2878 привело к печальной политике бросовых цен и краха сахарных экономик; если брать шире, оно даже было одной из причин биржевого краха 1929 года.
Именно в русле этой традиционной международной солидарности и проходили смелые попытки Чадборна спасти мировой сахарный капитализм из алчной пасти протекционной политики. Но предложенная им политика в не меньшей степени являла собой политику интернационализма, которая отказалась от принципов свободной торговли и теперь пыталась уравновесить предложение и спрос посредством квот и во вред производителям тростникового сахара, способным экономически превзойти своих конкурентов, изготавливавших свекловичный сахар. После того как Уолл-стрит не смогла убедить Лигу Наций принять «план Чадборна» под свое крыло, своеобразным шагом к международной согласованной деятельности, получившей законную поддержку, стало «Международное сахарное соглашение» (ISA), заключенное в 1937 году. За его соблюдением следил Международный совет по сахару – межправительственное учреждение с офисом в Гааге, уполномоченное налагать карательные санкции в случае нарушений. Впрочем, эта организация, просуществовавшая в измененных версиях до 1977 года, так и не смогла обернуть вспять уход сахара с открытого мирового рынка после того, как яванская и кубинская промышленности пришли в упадок, а правительства Европы и США отказались снижать протекционистские пошлины, защищавшие национальных сахароваров. Международная конфедерация европейских производителей сахарной свеклы
