«Я спускался сюда много раз с тех пор, как появился разлом, нервно сказал он себе. — У меня есть полное право здесь находиться. Карминовые Клинки не станут обращать внимания на того, кто идет на место работы».
Дверь бесшумно открылась. Наружу подул холодный воздух. За порогом царила глубокая тишина; астропаты работали лучше, когда их ничто не отвлекало.
Джеррон Литер оглядел комнату, которую делил с братьями по ремеслу на протяжении столетия, но которую они никогда не видели. Количество астропатов, которые сохраняли физическое зрение, было настолько крохотным, что никто даже не думал записывать его, насколько он знал. Он рассматривал это как дар Императора. Но сейчас эта способность не казалась таким уж благословением.
Его коллеги оставались в тех же рабочих капсулах, гле умерли. Карминовые Клинки были хорошими защитниками, но напрочь лишенными сентиментальности. Одинаковый ужас рождали запах замороженного мяса, гниющего в холодной комнате, и искаженные ужасом осунувшиеся лица. Астропат минорис Данел выглядел особенно кошмарно. Он кричал так громко, что его челюсть выскочила из суставов.
Литер чувствовал себя виноватым. Именно он настаивал, чтобы астропаты находились на посту постоянно, несмотря на боль, которую причиняло им присутствие тиранидов, — на случай, если какое-нибудь сообщение все же пробьется. Он подключил их к внутривенному питанию и стимуляторам, дав возможность работать без отдыха, пронзая тень в варпе. Для этой задачи им требовалось объединяться, сливать разумы в одно. Таким образом, маленький хор Литера оказался предельно уязвим, когда открылся разлом и реальность закричала. Он оставался с ними. Он чувствовал, как их души выдирают из тел. Он ощущал их полное уничтожение.
Чувство вины — это слабость. Во всяком случае, так говорили священники. Они сказали бы, что астропаты погибли, исполняя долг, как от них и ожидалось. Но Литер все равно считал их смерть преступлением. Как он ни поворачивал в голове эту задачу, он не видел способа предотвратить случившееся. Только это не помогало.
Он двигался осторожно, чтобы не потревожить Хордена Геннота, единственного, кроме него, живого человека в астропатикуме. Конечно, у него не получилось, Геннот обладал слухом острее, чем у кровавого орла, но все же стоило попытаться.
— Мастер? — шепотом окликнул его Геннот.
Из семерых астропатов только Литер, Геннот и Анама Тук пережили открытие Великого Разлома. Анама Тук сошла с ума, и Литер своими руками задушил ее на третий день после того, как небеса начали истекать кровью, в страхе, что ее лишенный контроля разум откроет дорогу демоническому вторжению.
Генноту повезло больше. Во всяком случае, он выжил и сохранил рассудок, хотя шок от варп-шторма повредил что-то в глубине его тела, и слабость не позволяла ему покинуть капсулу. Один только Литер вышел из испытания нетронутым.
Относительно. Его мысленный взор хранил болезненные картины, медленно подтачивающие рассудок. Частицы души болели, другие почти рассыпались, еще некоторые казались чужими, словно не принадлежали ему, но явились откуда-то еще. Если быть честным, он не думал, что может полностью доверять себе.
Он, не ответив Генноту, прошел к своей капсуле, чтобы подготовить ее к работе. Он установил в нужное положение сенсорные пластины, которые должны прижиматься к его выбритой голове, и принялся чистить нейроконтакты и питательные трубки, которые подключались к разъемам на его руках.
— Мастер? Что вы делаете? — спросил Геннот.
— Пришел немного прибраться здесь, — солгал Литер. — Моя сила вернулась. Капсула в полном беспорядке, и пора уже убрать эти тела. Я решил, что неплохо будет начать с этой небольшой задачи. Это успокоит мой дух.
Геннот склонил голову набок. Тусклый свет астропатикума блеснул на металлических шарах, заполняющих его глазницы, — золотых, украшенных богатой гравировкой дарах Кровавых Ангелов.
— Тогда почему вы один? Где ваши помощники?
Литер продолжал работу.
— Они спят, — солгал он.
— Интонации выдают вас, астропат прайм, — сказал Геннот. Увечья добавили ему смелости. До разлома он никогда не решился бы так говорить с Литером. Наверное, теперь ему нечего терять. — Вы собираетесь попытаться проникнуть за завесу.
Литер втянул воздух сквозь сжатые зубы. Он замешкался в приготовлениях. Как только он щелкнет выключателями, активируя пси-усилители, ставки будут сделаны. Он лгал ради собственного спокойствия, не открывал правду о своих планах, даже не щадя Геннота, просто он сам очень боялся задуманного.
— Ты проницателен, как всегда, — сказал он, склонив голову. — Именно так. Я должен попытаться. Разве ты не чувствуешь? Тень в варпе расточилась на время. Это наш шанс позвать на помощь.
— Я слышал, как враги кричат, — сказал Геннот, содрогнувшись. — Я никогда больше не хочу воспринять ничего подобного.
— Что ж, — сказал Литер. Он вздохнул, и сам поразился пронизавшей его дрожи страха. — Разум улья ранили, но я чувствую, как он вновь собирается в имматериуме. Если мы хотим позвать на помощь, надо сделать это сейчас.
— Отправлять сообщение через варп-шторм — чудовищный риск, — устало напомнил Геннот. — Возмущения такой силы еще никогда не случалось, насколько мне известно. Вы погибнете. Вы можете убить нас всех в процессе.
— Я знаю о риске. — Литер нервно рассмеялся. То, что прежде было просто невозможным, теперь стало невероятно опасным.
Он включил пси-усилители. Бесстрастный голос духа машины доложил о готовности. Гул нарастал, поднимаясь до воя и уходя на частоты, где только псайкеры, подобные Литеру и Герону, могли слышать его. Обычно все это делали слуги. Его собратья-астропаты не смогли бы справиться. Но Литер наблюдал за работой помощников, и это дало ему куда более глубокое понимание устройства астропатикума, чем у большинства его коллег.
Он проверил оборудование. Все работало в оптимальных пределах. Слава Императору, что их геотермальная электростанция осталась нетронутой.
Прежде чем забраться в капсулу, Литер активировал пси-поглотители на рабочем месте Геннота. Не было никакой нужды подвергать выжившего тому же испытанию.
— Мастер Литер, не делайте этого. Я должен помочь вам. — Геннот с усилием приподнялся на локте.
— Тебе становится лучше, — заметил Литер. Он с неторопливой точностью подключал шунты и кабели к своим разъемам. — Я рад. — Его пальцы покалывало от желания быстрее справиться с этим и закончить все. Он заставил себя не спешить. — Но ты все еще слаб.
— Я могу помочь. Отключите поглотители. Позвольте мне усилить ваш сигнал.
— Нет, — сказал Литер.
Он вогнал последний шунт в разъем у основания черепа. Вся эта дополнительная машинерия требовалась ради преодоления негативного влияния Красного Шрама. Пользоваться ею всегда было утомительно; теперь же он надеялся, что система усилителей хоть немного повысит шансы передать сообщение.
