— Я прыгнул за борт вместе с Гослингом. Мы, в спасательных жилетах, барахтались несколько часов. Может, большую часть дня… ну, того, что мы привыкли считать днем, потом нашли плот. С божьей помощью.
Джордж надеялся, что нашел к Полларду подход, но тот так ничего и не сказал. Матрос настороженно вглядывался в туман, то и дело щурясь, словно высматривал что-то.
— Что бы ты ни старался увидеть, — сказал Джордж, — его там нет.
Поллард едва заметно улыбнулся. В остальном лицо матроса оставалось каменным, как надгробная плита. Его глаза были пусты и походили на пулевые отверстия в коряге, а губы время от времени подрагивали, словно он хотел что-то сказать.
Джордж попробовал еще раз:
— Что ты надеешься разглядеть в этом тумане?
Поллард не ответил.
Господи, что за парень? Все равно что вскрывать банковский сейф расческой.
— Знаешь, почему я сижу с тобой?
Фраза привлекла внимание Полларда.
— Потому что они тебе сказали.
— Ты прав, — согласился Джордж. Возможно, искренность сработает лучше. — Не пойми неправильно, я в любом случае сел бы поболтать… В общем, да, они беспокоятся насчет тебя.
На Полларда эти слова, похоже, не произвели впечатления, поэтому Джордж сказал:
— Знаю, Маркс ездил на тебе как на… как там он выразился? Как на паршивой кляче? Как на пятидолларовом муле?
Вновь слабое подобие улыбки.
— Маркс — жесткий парень, я знаю, — продолжал Джордж. — Гослинг тоже таким бывает. Но я бы не торопился судить их или записывать в засранцы. Они выкладываются по полной, а это ожесточает. Они не приемлют слабость ни в себе, ни в других. Гослинг сказал, что раньше ты служил в береговой охране. Ты же знаешь, каково это, знаешь, какая там дедовщина. Здесь то же самое.
Поллард перевел взгляд на Джорджа.
— Конечно, подумай об этом. Маркс — крутой парень. Сразу видно. Ему бы разъезжать с байкерами из «Ангелов Ада» или вроде того. Лучше его не злить. Но знаешь что? Знаешь, почему он ездит на тебе? Потому что ему страшно до чертиков. Ему страшно, как и мне, как и тебе. Просто он проявляет это по-другому, вот и все.
Поллард моргнул:
— Я знаю.
Уже что-то. Джордж достиг цели. Он подумал, что когда вернется — если вообще вернется, — то завяжет со строительством и станет психотерапевтом. Джордж Райан, психотерапевт для работяг.
— Конечно, ты знаешь. Маркс бесится из-за тебя, как думаешь, почему?
— Потому что ему страшно?
Джордж покачал головой:
— Отчасти, но в основном потому, что нас слишком мало. И я, и ты, и Кушинг, и Чесбро — мы все ядро их команды. Команды Маркса и Гослинга. Они нуждаются в нас точно так же, как мы в них. У них есть идеи, планы, и, думаю, неплохие. Но без нас им не справиться, и они это прекрасно понимают. Мы нужны им. Потому-то одной мысли о том, что их команда разрушается, достаточно, чтобы вывести их из себя. Понимаешь?
Слова лились будто сами собой. Джордж и сам не до конца верил в то, что говорил, но, черт побери, звучало убедительно. По крайней мере, Поллард начал оттаивать, а это уже был неплохой результат.
Какое-то время матрос молчал, а затем сказал:
— Я продолжаю смотреть… высматривать Майка.
— Майка?
Поллард кивнул.
— Майка Маковица. Мы звали его «Маки». — Воспоминание на мгновение вызвало у Полларда улыбку. — Маки. Мы с ним спали на одной двухъярусной кровати. Я, Маки и еще один парень, мы делили каюту.
— Он утонул вместе с кораблем?
— Нет, мы оба спаслись. Кажется, у Майка была сломана рука, но в остальном с ним все было в порядке.
Поллард раскрылся как цветок, впускающий в себя солнечный свет, и, начав говорить, уже не мог остановиться.
— Мы… я и Майк… мы были в спасательных жилетах и плыли на каком-то ящике. Не знаю, как долго. Знаю только то, что мы попали в заросли водорослей, таких, как здесь, прежде вас. Не знаю почему.
— Что с ним случилось?
Поллард покачал головой. Лицо у него было осунувшееся, землистого цвета.
— Мы слышали всякое… звуки в воде, рев из тумана. Жуткие звуки. Огромные существа двигались в тумане и ревели, как доисторические чудовища. Мы до смерти перепугались. Майк думал, что мы прошли сквозь какой-то разрыв во времени, как в кино, что, возможно, мы застряли на окраине Юрского или Триасового периода. Сперва я думал, что он свихнулся, но потом… господи, те звуки. Я уже думал, что один из этих длинношеих, зубастых монстров… типа того, который стоит в чикагском музее, семьдесят или восемьдесят футов длиной, с плавниками, как у кита… что одна из тех тварей, тех морских змей, выскользнет из тумана и раскусит меня пополам. Господи, не знаю, что я думал. Да я просто испугался до чертиков и не мог поверить в происходящее. Может, я до сих пор не верю.
Джордж облизнул пересохшие губы.
— Что-то появилось из тумана?
Поллард покачал головой:
— Нет, не совсем. Они выскользнули из воды. Две твари выскочили из воды.
— Что за твари?
— Они схватили Майка, — ответил Поллард, сжав кулаки. — Выскочили из гребаной воды и забрали его.
Поллард нес какую-то чушь, но Джордж дал ему высказаться. Матрос рассказал про другого парня, Барки: каким хорошим парнем он был, что вытворял в портах и как всегда ходил под руку с двумя чернокожими шлюхами, водил парней на подпольные карточные игры и шоу с танцующими трансвеститами. Когда это случилось, Барки стоял на часах, а Поллард пришел его сменить, — корабль только вошел в туман. Барки был в хорошем настроении, говорил, что слышал в тумане хлопанье гигантских крыльев, шутил по этому поводу, хоть и был напуган. Все было хорошо, а потом Барки закурил, и тут вдруг какая-то тварь, птица или летучая мышь с огромными чешуйчатыми крыльями и косым, похожим на серп клювом, выскочила из тумана и утащила Барки за борт прямо на глазах у Полларда. Это было самое невероятное зрелище в его жизни: он видел, как злобная тварь уносит Барки в туман, и слышал ее жуткий хохот.
— Хохот? — переспросил Джордж, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом.
Поллард кивнул. Его глаза потемнели.
— Да, хохот… Это был хохот. Безумный и визгливый, как смех гиены. Я не могу забыть его. Господи…
Рассказ Полларда ошеломил Джорджа, который, оцепенев, не в силах был произнести и слова, чтобы хоть как-то утешить или ободрить парня.
Поллард тяжело дышал. Он сжимал кулаки так сильно, что костяшки его пальцев хрустели.
— А Майк… Потом твари забрали Майка. Птица просто пролетела мимо меня и схватила Барки, потом… потом те, другие… они забрали Майка, понимаешь? Выскочили из воды и схватили его. Не меня, а Майка.
