— Еще не вечер, — ответствовал тот, но уверенности в его голосе не было.
Трижды пропел рог, трибуны притихли. Паровоин Грижева поднял в приветственном жесте длинную руку с крюком. Сидевший на плече «Фурии» сквайр в голубом и красном повторил жест. Не тратя времени на любезности, «Василиск» сорвался с места. Он шел на таран, наклонив голову допотопного ящера. Если бы его маневр удался, более хрупкая «Фурия» была бы просто сметена.
Под восхищенные вопли и негодующий свист трибун Грижев увел паровоина влево. Одновременно он крутанул верхнюю часть корпуса, нанося удар шаром на цепи. «Василиск» подогнул ноги, шар пронесся над ним.
Толпа ахнула. Лютия Кровавая Невеста со спины «Василиска» перепрыгнула на шар и висела теперь на цепи. Быстро-быстро она заползла на руку, выпрямилась во весь рост и побежала к локтю. Сквайр Грижева вскинулся, выхватил из-за спины шест с широкими, будто лопата, лезвиями с двух сторон. Ловко перемахнул по спине паровоина с правого плеча на левое, преградил Лютии дорогу.
«Василиск», присевший на месте, повернулся, ударил в центр корпуса «Фурии» шипованным хвостом.
— Успел Грижев задний ход дать, — прошептал взволнованный до крайности Тинкин. — Вот мастер!
Правда, «Фурия» сдала назад, ослабляя удар. Однако досталось ей все равно не слабо, машина дрогнула, из щелей между разошедшимися плитами брони ударил пар. Едва не сверзившийся вниз сквайр вогнал свое чудо-оружие между плечом и рукой в надежде удержаться.
Лютия, которая пританцовывала напротив него, будто и не заметила тряски. Взмахнула рукой, меч-хлыст распался на звенья, обвил ногу сквайра. Рывок, и потерявший равновесие помощник Грижева падает, повисая на руках. Трибуны от волнения встают.
— Высоко ему лететь, — говорит сосед, утирая испарину со лба. — Мать-Земля сохрани.
Все с той же танцующей легкостью Лютич шагнула вперед. Помедлила мгновение, будто решая, не вытащить ли ей бедолагу. Небрежно махнула мечом-хлыстом, осаливая сквайра, рассекая его напряженные руки до кости.
На трибунах не слышали крика. Крохотная рядом с паровоинами фигурка канула вниз.
— Почему не останавливают бой?! Почему?! — дергал Миха Тинкина за рукав.
— Это Турнир, малый, — отвечал тот, а у самого не лицо, гипсовая упокойная маска. — Здесь пощады не жди. Это Турнир.
«Фурия» закрутилась на месте, выбрасывая крюк на длинном тросе. Зацепила нижнюю лапу «Василиска», потянула. Всей мощью надежного валитского котла, всей яростью Рыцаря тянула она трос, пытаясь опрокинуть врага. Было мгновение, махина Кассара закачалась. Миха закусил щеку, Тинкин вскочил.
Лютия подлезла под рукой «Фурии», закрепила у сустава подрывной заряд. Запалила фитиль и перемахнула на бок, поползла на спину и по ней вверх, к главной трубе. Заряд бахнул, выбивая напрочь механику сустава. Натяжение троса ослабло, рука повисла вдоль корпуса. «Василиск» вывернулся, попер. Ударил «Фурию» плечевым бивнем, проломил броню. Лютия зависла возле трубы, метнула в раскаленное жерло еще один заряд и заспешила прочь. По спине, по бедру, к колену, оттуда по голени на землю и бегом в сторону.
Загрохотало. «Фурия» закачалась, пораженная в самое нутро. Гулкий стон, рожденный разорванным котлом, перекрыл голоса зрителей.
— Все. Конец, — хрипло выговорил Тинкин.
Он ошибался.
Пока секунданты Грижева медлили, не выбрасывая белый флаг, Кассар пошел в завершающую атаку. Со скрипом открылась пасть «Василиска», и оттуда ударила кипящая струя ядовитой смеси. Под ее воздействием с нагрудной пластины «Фурии» буквально испарился герб виконта. Но страшнее было другое. Яд попал в пролом, оставленный бивнем «Василиска» в броне паровоина.
— Поганец! Вот поганец! — Тинкин ударил кулаком о ладонь, вскочил. — Что же ты делаешь, тварь! — закричал он. — Он же специально в кабину метит!
Завершающий удар хвостом по ногам. «Фурия» надламывается, рушится вниз грудой мертвого металла. Где-то там, под останками паровоина, тело незадачливого сквайра. Едва ли его хозяину повезло больше.
Кассар, не выказывая интереса к судьбе поверженного виконта, развернул «Василиска» и увел его с арены. Он пренебрег кругом почета, понимая, что едва ли удостоится хоть одного приветственного крика. Трибуны подавленно молчали.
— Плакали мои два сола, — унылым голосом протянул сосед.
Михе показалось, что Тинкин его сейчас ударит, но сквайр сдержался. А из двух кружек пива, которые он взял сразу же у разносчика, одну Тинкин целиком вылил себе под ноги. Так же, как поступил Дан, когда узнал, что их товарищ сгинул в болотах.
«Это Турнир».
7
— Неблагородно? — переспросил Тинкин. — Брось. Правила Турнира Кассар не нарушает. Что до благородства, Мурид — наемник, Пес Войны. Ему на честь Рыцаря накласть. Да и в пример ему Рыцарей ставить не моги. Историю про Кассара и Стевана Майра знаешь?
— Слыхал.
— Вот ото ж. Когда Кассар попробовал заявить свои права, честно, замечу, выигранные на Турнире права на титул Лорда-Покровителя, барон Майра нанял крючкотворов по всему Акмеону. Те обвинили Кассара в подлоге, клятвопреступлении и еще по двум дюжинам пунктов. А когда от него потребовали явиться в суд Костров, держать ответ, лорд Майра послал к бывшему своему капитану убийц из Непризнанного Братства. От убийц Кассар отбился, но сам остался едва жив, пришлось ему спешно ноги уносить из Костров. До суда, понятно, не дошел. Так его виновным и признали, титул и Чашу отторгли. А ты говоришь «благородство».
— Тебя послушать, ты его оправдываешь.
— Ничуть, — возразил Тинкин. — Кассар подонок и убийца. Но он, по крайней мере, правды о себе не скрывает.
Миха насупился. Сын Атмоса понимал, Тинкин во всем прав. Соглашаться не хотелось. На арену ложилась снежная крупа, засыпая алый мазок в том месте, где упал сквайр виконта Грижева.
Не успел закончиться последний тур поединков, как двое из победителей, доказавших свое право на второй круг Турнира, спустили знамена. Трибуны зароптали.
— Говорят, возмущены до глубины души поступком подлого наемника Мурида Кассара по прозвищу Железный Лик, — поделился с Михой и Тинкиным щекастый сосед. — Спешат покинуть Котел и Паром, коль такие деяния ныне в чести.
— В штаны наложили, — рассудил сквайр. — Мало кому охота во втором круге танцевать с Кассаром. Был бы я рядом с Даном, может, и срослось бы его отговорить. Чай, не последний Турнир, чего пытать судьбу?
— Кто же остался? — спросил Миха.
— Загибай пальцы. «Молотобоец» — раз. «Медведь» — два. Кассар — три. Лесник, Карски, Хамад — четыре, пять, шесть. Знатная будет рубка.
Тут Тинкин опять погрустнел. С неудержимой силой тянул сквайра Котел. «Простит ли он Дана, что тот его заменил?» — подумал Миха.
— Слыхали новость? — вновь наклонился к ним сосед. — Кагалымские каторжники подняли бунт. С ними даже Стрельцы и Следопыты. Весь Хлад уже под ними и Грань.
