не с Чаком? — рявкает Спенсер, и мистер Мерфи вздрагивает. Действительно, роль учителя-славного парня начинает надоедать. Он смотрит на нас большими голубыми невинными глазами и чуть повыше закидывает свой кожаный рюкзак на плечо. У меня всё ещё есть мой список, и он по-прежнему на самом верху. Все, блядь, подозреваемые.
— Мистер Харгроув, с моей стороны было бы неуместно заселять вас двоих вместе, учитывая, что ваши отношения довольно хорошо известны в школе. Уверяю вас, ваши комнаты расположены близко друг к другу, и у вас будет достаточно…
— Неважно. — Спенсер хватает меня за руку и тянет прочь, оставляя мистера Мерфи, даже не оглянувшись. — Этот парень чертовски виновен, я чувствую это по запаху, — бормочет он, хмурясь, когда мы приближаемся к главному зданию. Все ученики живут в главном домике, прямо по курсу, в то время как у учителей есть свои комнаты по обе стороны сада. Держать отца как можно дальше от меня не кажется плохой идеей для нас обоих. То же самое и с другими сопровождающими — такими, как мистер Дэйв, например. Я серьёзно даже не понимаю, почему он здесь. С каких это пор школьный библиотекарь отправляется в путешествие для учеников и учителей?
Что-то здесь кажется немного подозрительным, и это не гигантский сверкающий карп кои, которого я вижу под красным мостом.
Мы заходим внутрь и находим наши комнаты, все из них находятся на втором этаже, с наружными дверями, выходящими в красивый центральный сад. Его окружает огромная стена из плотно сплетённых брёвен, но, когда я прижимаю к ней ладони и пытаюсь заглянуть между ними, я вижу проблеск самих горячих источников.
— Там голые люди, — комментирую я, когда Черч подходит и встаёт рядом со мной. Он наклоняется вперёд и тоже смотрит, хотя, кажется, его и близко не так беспокоит все эти болтающиеся члены по другую сторону забора.
— В одном из источников одежда необязательна, — говорит он, и я приподнимаю бровь, глядя на него со скептическим выражением на лице.
— Угу.
— Ну, когда я говорю «необязательна», я имею в виду, что вам не разрешается заходить в источник в какой бы то ни было одежде. Это тот, который мы будем использовать.
— Черта с два мы это сделаем, — фыркаю я, следуя за ним, когда он направляется обратно в нашу комнату. На полу лежат традиционные циновки татами, а также сложенные футоны с постельными принадлежностями, уложенными аккуратными стопками поверх них, а также пара, как мне кажется, юката, висящих на крючках рядом с дверью.
Черч снимает один и передаёт его мне, прежде чем взять другой себе. У него интригующий серебристо-голубой цвет с тканым узором и бирюзовым галстуком, который обхватывает талию, в то время как мне достался угольно-серый с белым поясом. Я понятия не имею, что мне с ним делать.
— Надень это, — подбадривает Черч, улыбаясь мне и протягивая руку, чтобы развязать галстук. Я наблюдаю, как он расстёгивает каждую пуговицу на своей рубашке с медленной, осторожной точностью, прежде чем я, наконец, отворачиваюсь, слушая звук падающей на пол ткани.
— Ты не смотришь, верно? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что он повёрнут спиной. Так и есть, но мне стыдно признаться, что я любуюсь гладкой мускулистой линией его спины, прежде чем отвести свой взгляд.
— Я бы не осмелился подглядывать. Что в этом забавного? Мы прибережём это для свадьбы, да?
Я закатываю глаза.
— Ух ты, какой ты весёлый, ты знаешь это? Серьёзно забавная штука. — Я раздеваюсь, оставляя повязки на груди и… да, поддельный пенис в моих белых трусиках. Пока мы не узнаем больше о том, что происходит в кампусе Адамсона, я буду хранить свой секрет так долго, как смогу. Если это означает, что фальшивый гибкий член будет тереться о мою промежность весь день, то это цена, которую я должна заплатить, не так ли?
— Готова? — спрашивает Черч.
— Готова. — Мы оба оборачиваемся, и я ловлю себя на том, что испытываю грёбаный благоговейный трепет при виде него в юкате, которая, если вы не знали, является традиционным японским халатом из хлопка, надеваемый в летние месяцы. Технически, у нас здесь как раз начинается осень, но я не жалуюсь.
Одежда ему немного велика, поэтому сползает с одного плеча, демонстрируя плавные, мускулистые линии его тела, и у меня перехватывает дыхание. Черч отбрасывает свои медовые волосы со лба тыльной стороной ладони и улыбается мне.
— Ты очень красивый молодой человек, Чак, — поддразнивает он, когда я одним пальцем поправляю очки на носу. В данный момент они довольно сильно запотели, что чертовски смущает.
— И ты знаешь, что и в этом ты выглядишь неплохо? — я спрашиваю, но Черч мне не отвечает. Вместо этого он открывает раздвижную дверь-ширму и ведёт меня вниз, в чайную, где уже расположились остальные члены Студенческого совета, стоя на коленях на подушках вокруг низкого столика, уставленного дымящимися чайниками и крошечными чашечками без ручек белого цвета с нарисованными по бокам цветами вишни.
— Это выглядит безумно аутентично, — говорю я, наливая себе чашку дымящегося зелёного чая и поднося её к носу, чтобы понюхать. Отец здесь, сидит за столом с мистером Мерфи, мистером Дэйвом и несколькими другими учителями, чьих имён я не могу вспомнить. Он пристально смотрит на меня, но только на мгновение, переключая своё внимание, как будто я не стою его времени.
Мои руки сжимают чашку.
— Это не так, — произносит Черч, разваливаясь таким образом, что обнажается одна длинная бледная нога. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он сделал это нарочно, пытаясь подразнить меня всей этой голой кожей. Его плечо всё ещё открыто, локоть покоится на колене, пальцы зарываются в великолепный золотистый цвет его волос. — Всё очень американизировано, но это нормально. Мы американцы, и наслаждаемся жизнью, не так ли?
— Это самое близкое к международным путешествиям, что у меня когда-либо было, — шучу я, замечая невысокую темноволосую женщину, отчитывающую шумных студентов прямо за дверями чайной. Я предполагаю, что она, должно быть, хозяйка, а тощий белый парень, кивающий в её сторону и поглаживающий её плечо, вполне может быть её мужем.
— Однажды мы это исправим, — говорит Черч, и близнецы кивают, потягивая чай в идеальном унисоне, одетые как пара в чёрно-белые юкаты с красными поясами. — Может быть, в ноябре, если твой отец отпустит тебя?
— Сомнительно, и, кроме того, ты предполагаешь, что мы вообще доживём до ноября. Возможно, и нет, если мы не раскроем нашу маленькую загадку с убийством.
— Мистер Мерфи носит рюкзак с
