Начались мои съемки у Гайдая в Ростове Великом — помните ту погоню на стенах ростовского Кремля? Ростов Великий находится по пути в Щелыково — вот как раз проезжая его, мы и увидели массовку на мосту, там мы встретились и договорились, что после отдыха — прямо к ним.
Так я попал в это кино у Леонида Гайдая. Не знаю, мог ли кто-либо еще с таким мрачным видом так гениально чувствовать смешное.
В 1973 году мы поехали с картиной на фестиваль юмора в Габрово. Там собираются юмористы со всего света, которых на мякине не проведешь. Наш фильм имел огромный успех и получил премию. Так что Гайдай был триумфатором среди тех, кто имеет дело с юмором».
Не менее важная роль и в оригинальной пьесе, и в киносценарии по ее мотивам — великолепный Жорж Милославский, этакий ближайший родственник Остапа Бендера. Планируемый на эту роль Миронов отпал вслед за Никулиным — слаженного дуэта с Яковлевым у Андрея не получалось.
Претендентов на роль Жоржа было еще больше, чем на Ивана Васильевича: Георгий Бурков, Сергей Никоненко, Георгий Юматов, Анатолий Кузнецов, Вячеслав Невинный. Двух последних актеров Гайдай позже пригласит в другие свои фильмы: Кузнецов сыграет Ляпкина-Тяпкина в «Инкогнито из Петербурга», а Невинный примет участие в целых трех гайдаевских комедиях.
Но самое выгодное впечатление произвел на режиссера Леонид Куравлев. Забегая вперед скажем, что он сыграет во всех следующих фильмах Гайдая, за исключением «Спортлото-82».
Дебют Куравлева в кино состоялся в 1960 году — первый же режиссер, обративший внимание на одаренного студента ВГИКа, был большой мастер и сохранил привязанность к Леониду на всю жизнь. Ролью кочегара Камушкина в фильме Михаила Швейцера «Мичман Панин» Куравлев уверенно шагнул на советский киноэкран, чтобы стать одним из самых частых его гостей.
После Камушкина Леонид сыграл бессчетное множество всевозможных Сыроежкиных, Синицыных, Капустиных и Канарейкиных. Но в перечень всех этих полузабытых фамилий постепенно вторгался основательный ряд имен решительно незабываемых: Хома Брут, Шура Балаганов, Робинзон Крузо. В 1973 году к ним прибавился и Жорж Милославский.
Большинство самых знаковых своих ролей Куравлев сыграл именно у тех режиссеров, которые души в нем не чаяли и зазывали его едва ли не во все свои фильмы. После «Мичмана Панина» Швейцер снял Леонида в картинах «Золотой теленок», «Время, вперед!», «Бегство мистера Мак-Кинли» и «Маленькие трагедии». Василий Шукшин, пригласивший Куравлева в свой отменный дебют «Живет такой парень» на козырную главную роль шофера Пашки Колокольникова, так и не смог в дальнейшем без «такого парня» обходиться. Правда, от половины ролей у Шукшина Куравлев отказался, ибо не хотел повторяться, да и вообще налегать на роли деревенских простачков.
Но он и так считался наиболее простоватым из знаменитых артистов. Роли Куравлеву предлагали соответствующие — шофера, сантехника, воришки, вора в законе и всевозможных совслужащих из бог весть каких учреждений.
Кажется, лишь Леонид Гайдай первым открыл в Куравлеве кладезь нереализованных возможностей. Разглядев в актере идеального булгаковского Милославского, Леонид Иович создал один из самых незабываемых образов советского кино. Облаченный в цветастое древнерусское платье Куравлев — Милославский, оборачивающийся к зрителю с пачкой «Мальборо» в руке и поющий «Вдруг как в сказке скрипнула дверь…» (спел, впрочем, Валерий Золотухин), — это тот кадр, который для миллионов зрителей является сегодня сокровенным ностальгическим символом лучших образцов советского кинематографа.
Для Леонида Гайдая Леонид Куравлев тоже станет любимым артистом, а о Миронове гениальный режиссер-эксцентрик практически больше не вспомнит. Это свидетельствует о многом. Гайдаю импонировало в Куравлеве в том числе и то, что, в отличие от большинства других незаурядных комиков, Леонид Вячеславович никогда не пытался пробиться в «серьезные» драматические артисты, благоразумно довольствуясь тем, что у него действительно отменно получалось.
Следующий по значимости персонаж — инженер Тимофеев. Сегодня эта роль кажется просто созданной для Шурика, то есть логично продолжающей развитие образа, созданного Александром Демьяненко в «Операции «Ы»…» и «Кавказской пленнице». Однако и на эту роль были устроены кинопробы, в которых Демьяненко на равных участвовал с Олегом Видовым и Валерием Погорельцевым. Результат известен.
Киноактрису Зинаиду Михайловну — жену инженера Тимофеева — могла сыграть Наталья Гвоздикова или Наталья Гундарева. Последняя пробовалась также на роль царицы, но Гайдай отдал предпочтение Нине Масловой (которую он позже задействует в небольшом эпизоде в фильме «Опасно для жизни!»). А Зинаидой Михайловной в итоге стала Наталья Селезнева — Лида из «Наваждения». Гайдай уже знал, что Селезнева прекрасно сочетается в кадре с Демьяненко — и, видимо, это определило его выбор. Третью и последнюю роль у Гайдая Селезнева сыграет в его следующем фильме — «Не может быть!». Таким образом, Наталья Селезнева может считаться третьей из любимейших гайдаевских актрис после Нины Гребешковой (у которой девять ролей в фильмах мужа) и Натальи Крачковской (в фильмах Гайдая она снялась в двух больших ролях и четырех эпизодах).
Именно Наталье Крачковской без всяких проб досталась роль Ульяны Андреевны, жены Бунши (в титрах этого фильма актриса почему-то фигурирует под двойной фамилией — не только мужниной, но и девичьей: Белогорцева-Крачковская).
«Мое отношение к Гайдаю, — вспоминала Наталья Леонидовна, — было неизменным: обожание, боязнь и безграничное доверие. Мне, как и ему самому, было плевать, что говорят критики. А они говорили, что его фильмы — примитив, балаган для простонародья. И как раз указывали на мои роли как на доказательство: мол, невелика заслуга — вызывать смех зрителей пышными формами. Хорошо, пусть кто-то смешит людей своей изможденностью, я же не против!
Гайдай первым меня пригласил на заметную роль — в «Двенадцати стульях». А в «Иване Васильевиче» предложил роль небольшую, но тоже яркую. Но вдруг в разгар съемок я заболела воспалением легких! Были недосняты многие эпизоды. Пропускать дни — это бы еще не беда: группе было что снимать, пока я валялась с температурой под сорок градусов. Но когда я выздоровела, то оказалось, что при этом еще и похудела на десяток килограмм! Пришла на съемки — а Гайдай меня отстранил. Временно. Послал отъедаться.
Он строго сказал: «Так нельзя: в кадр вы входите одна, а выходите другая». И прописал мне меню: манную кашу со взбитыми сливками, булочки с маслом, отварные макароны с сыром — каждый день. «А через две недели, — сказал, — жду вас на площадке. Будем работать».
Две отрицательные роли — стоматолога Шпака и кинорежиссера Якина — Гайдай также без проб доверил своим давнишним знакомым: соответственно Владимиру Этушу и Михаилу Пуговкину.
На худсовете по «Ивану Васильевичу…», где обсуждались кандидатуры актеров, нашлись люди, воспротивившиеся тому, чтобы кинорежиссера, пусть и отрицательного персонажа, играл Пуговкин. Но на защиту Михаила Ивановича встал руководитель ЭТО Григорий Чухрай.
— Товарищи режиссеры! — обратился он к определенным членам совета. — Вы слишком хорошо о себе думаете. Вот Пуговкин вам и покажет, какие типы среди вас встречаются.
