— Мы бы хотели оставить их там, — заметил Зед.
— Насколько это задержит вылет?
Зедмен подумал над ответом.
— Максимум на тридцать минут для первого, — сказал он. — Остальные пойдут без задержек.
Район цели находился по меньшей мере в трех часах лету от нас. Команда на запуск поступит заблаговременно перед воздушным ударом. По моему опыту Оперативная группа потребует, чтобы самолеты находились на позиции как минимум за час до предполагаемого удара. У нас там уже будет по меньшей мере один летательный аппарат для подстраховки на случай задержки вылета.
— Ладно.
— Хотите, чтобы я сообщил Оперативной группе?
— Не надо, — ответил я. — Чем меньше они знают, тем меньше козырей у них потом против нас будет.
В конечном счете эти тридцать минут не будут иметь существенного значения.
В условиях ограниченного количества вылетов у нас в наличии было достаточно персонала, чтобы, когда поступит соответствующее распоряжение, мгновенно поднять ударные аппараты в воздух. Я был уверен, что когда настанет час икс, Оперативная группа начнет метаться. За последние пару недель они меняли план операции шесть раз перед самым ее началом.
Третью «птичку» я распорядился привести в полную боевую готовность на тот случай, если Оперативная группа опять вздумает внести какие-нибудь изменения в план в самый последний момент.
Мы были готовы. Теперь нам оставалось только ждать.
В нетерпеливом ожидании пилоты бродили по комнате отдыха оперативной палатки. Девиз «поспешать и ждать» как нельзя лучше характеризовал тот день, который для аль-Авлаки должен был стать последним. В оперативном пункте на смену работе пришли фильмы и видеоигры. Уведомить нас должны были по телефону, поэтому мы держались поблизости от него. Время от времени Хосе, один из операторов средств обнаружения, просматривал чат-канал на предмет новой информации.
Хосе — мексиканец по происхождению. Он был заядлым культуристом с мощными руками и широченным торсом. Когда он не работал и не тренировался в спортзале, то делал какие-нибудь несуразности. Хосе был умным парнем, но иногда чудил, что делало его объектом шуток с нашей стороны.
Он обладал особым даром постоянно терять свою идентификационную карту. Это вошло у него почти в привычку, что представляло проблему, поскольку без ключ-карты нельзя было попасть в столовую, спортзал и даже войти в рабочие компьютеры.
— Эй, где моя карточка?! — крикнул Хосе, когда решил проверить сообщения в чате.
Летчики не обратили на его слова никакого внимания. Все с увлечением смотрели новую серию «Ходячих мертвецов» на консоли «Xbox».
— Ну же! — настаивал он.
Никто даже не взглянул в его сторону. Кто-то хихикнул. Недовольно фыркнув, Хосе вернулся в компьютерную комнату и начал рыться в бумагах на одном из столов. Перерыв на нем все, он перешел к другому столу.
— Серьезно, парни, мне нужна карточка, — взмолился Хосе.
— Может, уже надо начать следить за этой штукой? — отозвался кто-то из комнаты отдыха.
Хосе замер, затем медленно перевел взгляд на дверь в палатку. Над ней под полукруглым сводом потолка висели небольшие часы, покрытые черной дизельной копотью. Однажды они упали, и при падении у них лопнуло стекло, образовав трещину, в которую мы и просунули его идентификационную карту.
— Да ладно вам, парни!
Карточка стояла на дне часов, заслоняя цифру шесть. Часы висели слишком высоко, чтобы до них можно было добраться без посторонней помощи. Офисные кресла были на колесиках и слишком хрупкие, чтобы на них можно было становиться. Хосе поискал стремянку позади массивной деревянной тумбы, на которой стояли компьютеры и интернет-серверы, обеспечивающие работу СНУ и эскадрильи.
Там ее не оказалось.
Он выскочил из оперативной палатки и пулей метнулся к техникам. У них-то наверняка есть стремянки на все случаи жизни.
— Сожалею, — ответил техник-кладовщик, покопавшись у себя в лэптопе. — Все стремянки выписаны. А когда их вернут на склад, я не знаю.
— Кто их выписал?
Техник назвал имя.
— Да он даже не на дежурстве! — воскликнул оператор. — Он разве не обязан был вернуть стремянки перед уходом?
— Да, — ответил техник. — Странно…
— Вы можете мне помочь их найти?
— К сожалению, я не имею права покидать палатку, — сказал тот. — Я должен постоянно следить за инструментами.
Лицо техника оставалось непроницаемым.
Раздосадованный оператор средств обнаружения покинул палатку ни с чем. Ему потребовался почти час, чтобы найти стул без колесиков. Мы дружно наблюдали за тем, как Хосе взобрался на него и потянулся к часам. Его пальцы заскребли по стеклу циферблата.
Послышался сдавленный смешок.
Хосе потратил несколько минут на то, чтобы снять часы с крепления. Он уселся на стул и долго возился с ними, вертя их в руках и так, и эдак. Когда ему наконец удалось выудить ключ-карту, оперативный пункт взорвался смехом.
После того как он вернул себе карту, мы стали планировать другой розыгрыш. В качестве вариантов предлагалось заморозить карточку в куске льда или отправить в полет, приклеив к «Хищнику». Мы не сомневались, что нам еще представится возможность подшутить над этим парнем.
Наконец в оперативном центре эскадрильи зазвонил телефон, и я мгновенно поднял трубку. Это была моя персональная прямая линия связи с ООЦ.
— Белка слушает, — сказал я.
— Запускайте.
На том конце был офицер связи «Хищников».
— Сколько?
— Всех трех.
Раздался щелчок, и связь отключилась.
Запуск всех трех летательных аппаратов означал, что мы идем за аль-Авлаки. Офицер связи не мог сказать мне по телефону большего. Линия была недостаточно защищена, чтобы передавать по ней информацию, касающуюся цели. Но, кладя трубку, я был уверен в одном: сегодня Пираты выходят на охоту.
Мы преследовали цель аналогично тому, как немецкие субмарины охотились на морские конвои во время Второй мировой войны. Атакуй массой. Нападай, как волчья стая.
— Врубайте СНУ, — сказал я дежурному пилоту, выходя из оперативной палатки.
Сегодня у меня в смене были два экипажа. МаДроверс должен был убыть, и в его смену работал уже новый пилот, прибывший ему на замену, но МаДроверс прибежал помочь. Я пошел в палатку технического отдела. Зедмен уже получил сообщение.
— Уже выкатываем первого, — сказал Зедмен.
— Я могу чем-нибудь помочь?
Пока мы говорили, несколько техников выталкивали первую «птичку» из ангара. При полной нагрузке топливом самолет приседал, волоча хвост. Ему словно не терпелось взмыть в небо.
