дух.
Но Сифис его успокоил:
— Хочу, чтобы вы получше рассмотрели окрестности. — Он указал вдаль; там, справа, они увидели скопление маленьких домиков. — Это Герани.
Они подъехали к группе небольших строений с белеными стенами, которые, казалось, вот-вот покатятся вниз с отвесного склона горы.
— Эти дома внушают опасения, — озвучил Сонни свои мысли. — Интересно, почему кто-то решил построить здесь дом?
Таксист усмехнулся:
— Этой деревне несколько веков. Местные старожилы рассказывают, что в окрестностях Герани было поселение еще во времена минойской цивилизации, но его разрушило мощное извержение вулкана и сейсмос.
— Сейсмос — это землетрясение? — спросила Рэйчел.
— Верно. Есть свидетельства и других поселений в этой местности. Мне рассказывал мой кузен Андреас. Он нашел в горах римскую золотую монету с профилем императора Константина.
Сифис снова перекрестился, встревожив пассажиров, так как в тот момент они ехали по узкой горной дороге, состоящей из одних крутых поворотов. Ухватившись за руль, таксист продолжил:
— Константин был сыном святой Елены; она обнаружила гробницу Христа.
Сонни перенесся на полвека назад, во времена, когда был школьником, и вспомнил один из уроков.
— Нам в школе про нее рассказывали, — поделился он с Сифисом и Рэйчел. — Она была женой генерала римской армии; их гарнизон стоял в Йорке. Это город в Англии, мы там недалеко живем, — объяснил он Сифису, — в римские времена город назывался Эборакум. В Йорке в ее честь названа площадь Святой Елены.
Меньше чем через полчаса они подъехали к пункту назначения. В центре деревни Сифис остановился у небольшой таверны; Рэйчел и Сонни уже знали, что в Греции такие заведения называются кафенионами.
— Тут можно остаться на ночлег, — сказал Сифис. — Я познакомлю вас с хозяйкой, кирьей Софией; она моя кузина.
Сонни повернулся к Рэйчел.
— Эндрю говорил, что «кирья» — уважительное обращение к женщине, как у нас — «леди». А к мужчинам принято обращаться «кири», это как наш «мистер».
Рэйчел кивнула. Ей не хотелось ненароком проявить неуважение.
Сифис достал их чемоданы из багажника, а из таверны тем временем вышла дородная дама средних лет, лавируя между столиками и стульями, которыми был уставлен тротуар. Она поприветствовала Сифиса, протараторив что-то на греческом и, кажется, немало его удивив, а после повернулась к Рэйчел и Сонни.
София поклонилась и поздоровалась:
— Добро пожаловать. Для меня большая честь принимать вас в своем доме. Прошу, садитесь. Я принесу вам напитки, а Сифис поможет с чемоданами.
Они сделали все, как она сказала, немного удивившись столь радушному приему. Частичное объяснение нашлось, когда Сифис отнес их багаж в дом, вышел и вернулся туда, где они сидели.
— Давайте я заплачу за поездку, — сказал Сонни и потянулся за кошельком.
— Не надо, — ответил Сифис. — Простите, я не догадывался, кто вы, пока София не назвала вас по имени. Для меня честь вам служить.
Сонни пытался настаивать, но Сифис отмахнулся от возражений:
— Когда София мне все рассказала, я понял, почему вы приехали в Герани. Поверьте, поездка на такси — ничто по сравнению с тем, чем мы обязаны вашей семье.
Несмотря на недоумение Сонни и Рэйчел, Сифис продолжил:
— Скоро вы все узнаете. София говорит, сейчас сюда придет человек, который очень хочет с вами познакомиться. Он хочет выразить свою благодарность и расскажет обо всем, что здесь произошло. Я должен уйти, но прежде хочу предупредить: с вас здесь денег не возьмут. Ни за комнаты, ни за стол, ни за напитки. И когда вы решите вернуться, просто скажите Софии, я тут же приеду. Был рад с вами познакомиться и рад помочь.
Отвесив вежливый поклон, Сифис повернулся, сел на водительское сиденье, завел мотор и помахал Сонни и Рэйчел на прощание, а те смотрели друг на друга в полном недоумении.
Едва машина скрылась из виду, оставив за собой шлейф из выхлопных газов, вернулась хозяйка с подносом. На нем стояли три маленькие чашечки с греческим кофе, три стакана воды и тарелка с горкой печенья, которое, как они уже знали, называлось паксиматия. София поставила поднос на столик, а Рэйчел спросила:
— Скажите, кирья София, чем мы заслужили такое особое обращение?
— Поймете, когда приедет мой кузен Манолис. — София оглядела узкую улицу и воскликнула: — Да вот же он! Готов с вами встретиться.
Перед ними возник высокий темноволосый критянин с аккуратно подстриженной, как у многих его земляков, бородой. Он отличался грубоватой красотой, а в его темных умных глазах иногда мелькала веселая искорка, но чаще они смотрели мрачно и почти трагично. Он представился и слегка поклонился. Сонни не пытался запомнить его фамилию — та была слишком длинной и, на его взгляд, непроизносимой, — а сразу стал называть его по имени.
— Манолис? — уточнил он. — Капитан Манолис?
Критянин кивнул и указал на свободный стул.
— Можно сесть? — спросил он.
Манолис сел так, что его ноги, как заметил Сонни, совсем не соприкасались с каркасом стула. Возможно, он расположился так, чтобы смотреть им обоим в лицо, из вежливости, но Сонни решил, что, скорее, ему просто неудобно сидеть. Критские стулья были ужасно неудобными, и с момента прибытия в Грецию Сонни, который сам был мебельщиком, не раз хотелось их переделать.
— Должен сказать, мы в Герани давно ждали вашего приезда и хотели, чтобы вы приехали.
— Правда, кири Манолис? — спросила Рэйчел.
— Да, потому что ваша фамилия пользуется большим уважением здесь, в деревне. Полагаю, вы родственники Уильяма Каугилла?
Сонни кивнул, совершенно сбитый с толку этим вопросом, а Рэйчел тихо хмыкнула, пытаясь сдержать слезы. Через некоторое время она проговорила:
— Уильям был нашим сыном.
Манолис протянул руку и положил ее Рэйчел на плечо; другой в знак сочувствия сжал руку Сонни и произнес:
— Не знаю, много ли вам известно о том, что случилось в день гибели вашего сына, но я вам все расскажу. Вы поймете, почему вашего сына в нашей деревне так уважают. — Манолис глотнул кофе
