— Еще нашли Марка Кингстона Денби. Вышел из тюрьмы чуть больше двух месяцев назад. Сидел шесть лет за вооруженный грабеж. С ним привлекался еще один…
— Кто же?
— Некто Джастин Фишер, — сказал Финукейн, — и, кстати, получил столько же.
Кэшин подумал, что надо позвонить Виллани, потом решил, что лучше не стоит, и объяснил Даву, куда ехать.
* * *
Передние фары осветили столбы и двустворчатые ворота — литые, узорчатые, высотой метра два, не меньше, когда-то крашенные, а теперь по-осеннему бурые от ржавчины, все покрытые чешуйками. За ними начиналась подъездная дорожка, и тень от ворот заплясала на темных неухоженных кустах.
— Если этот кадр дома, берем его под арест, пока не получим ордер на обыск, — сказал Кэшин.
У него ныло все туловище, и боль волнами докатывалась до самых бедер.
Дав выключил фары. Здесь было темно хоть глаз выколи, одинокий фонарь горел метрах в пятидесяти от того места, где они стояли. Они вышли на холод, дождь как раз ненадолго перестал.
— Что делать будем? — спросил Дав.
— Постучим, — ответил Кэшин. — Что еще делать-то?
Он протянул руку, нащупал с другой стороны ворот крючок, с трудом открыл его. Правая створка ворот сначала не слушалась, но потом легко подалась.
— Не закрывай, — сказал Кэшин.
Они пошли по дорожке бок о бок, стараясь не задевать мокрые ветки.
— Оружие с собой? — спросил Дав.
— Ты что? — удивился Кэшин. — Мы же идем к старому педофилу, бывшему священнику, а не на вечеринку к «Ангелам ада».[39]
Хотя, конечно, оружие надо было захватить. Отвык, инстинкт не сработал.
Показался дом — двухэтажный, кирпичный, с арочными окнами, высоким крыльцом и передней дверью, проем которой обрамляли цветные витражи. Слева, из-за неплотно закрытой шторы, пробивалась полоска света.
— Кто-то есть, — сказал Кэшин. — С проблемами…
Они поднялись по лестнице, он взялся за тяжелое медное кольцо, стукнул несколько раз, подождал, стукнул снова.
Витраж слева медленно расцвел красной, белой, зеленой, фиолетовой красками, и они увидели библейскую сцену — группа мужчин, у одного нимб вокруг головы.
— Кто там? — раздался твердый мужской голос.
— Полиция, — ответил Кэшин.
— Киньте удостоверения в почтовый ящик, — распорядились за дверью.
Кэшин кивнул Даву, тот вынул свое удостоверение, протолкнул его в щель. С той стороны потянули, заскрипели засовы, и дверь отворилась.
— Чего надо?
Перед ними стоял высокий небритый человек в черном, со множеством складок под подбородком, в круглых очках, с редкими вьющимися волосами, зачесанными назад.
— Вы Дункан Грант Вэллинз?
— Ну я.
— Старший сержант Кэшин, отдел по расследованию убийств. Детектив Дав.
— Чего вы хотите?
— Войти можно?
Вэллинз, поколебавшись, все же впустил их. Они прошли в холл с мраморным полом, в центре которого вверх уходила лестница, разветвляясь в обе стороны, на галерею. С потолка свисала многоярусная хрустальная люстра.
— Сюда, — сказал Вэллинз.
Они направились следом за ним, в комнату налево. Это оказалась большая столовая, освещаемая единственной лампочкой без абажура и одиноким торшером у камина. Мебель вся была старая, разномастная — и стулья, и колченогий диван в ситцевой обивке. Пахло сыростью, мышами и сигаретным дымом, как будто пропитавшим шторы, обивку и напольное покрытие.
Вэллинз опустился в кресло рядом с торшером, скрестил ноги, поерзал, поудобнее устраивая свой толстый зад. Тут же, на столике, стояла белая чашка, в медной пепельнице дымилась сигарета с фильтром. Он взял ее длинными тонкими коричневыми от никотина пальцами, глубоко затянулся и снова спросил:
— Ну, так что вы хотите?
— Вы помните Артура Полларда? — спросил Кэшин и оглядел комнату: высокий потолок, в углу на столике семь или восемь бутылок из-под виски, только две из них полные.
— Так, смутно. Давно познакомились.
— А знаете ли вы Робина Грея Бонни?
Вэллинз, причмокнув, затянулся сигаретой и махнул рукой.
— Тоже сто лет тому назад. Зачем это вам?
— Чарльз Бургойн, — сказал Кэшин. — Его вы, вероятно, тоже помните. Смутно. С давних пор. И мистера Крейка, конечно.
Вэллинз промолчал, вытянул из пачки следующую сигарету, прикурил от предыдущей и обеими дрожащими руками с трудом засунул в рот. Окурок первой сигареты он с силой вдавил в пепельницу.
— Что еще за ерунда? — вопросил он высоким строгим голосом. — Зачем вам понадобилось меня беспокоить?
— Может быть, вы сами попросите о предупредительном заключении, — предложил Кэшин. — Посидите, расскажете о лагере «Товарищей», о прежних золотых денечках. Вы здорово выглядите на фотографиях. Упражнялись тогда много, мистер Вэллинз? С мальчиками?
— Ничего я вам не скажу, — ответил Вэллинз. — Ни единого слова. Всё, свободны.
— Не одиноко вам тут, мистер Вэллинз? Совсем одному в этом приюте для несчастных англиканцев…
— Не ваше дело. Выход найдете сами.
Кэшин и Дав переглянулись. Дав грустно почесывал в затылке. Что, неужели лысая голова тоже чешется? Почему бы это?
— Отлично, — сказал Кэшин. — Ну, тогда мы пошли. А вы оставайтесь размышлять, как замучили ваших друзей Артура и Робина. Робин очень плохо выглядел. Ему засунули в жопу что-то горячее, типа точилки для ножей. Знаете такую стальную штучку? Говорят, докрасна разогрели над газовой горелкой. Вышла спереди.
У Вэллинза вытянулось лицо.
— Что-что?
— Сначала пытали, потом убили, — продолжил Кэшин. — Бургойна, Бонни, Полларда. Выход мы найдем сами. Спокойной ночи, мистер Вэллинз.
Кэшин встал и пошел к выходу. Уже у двери Вэллинз окликнул его:
— Подождите, детектив. Простите, я не знал…
— Я забыл упомянуть об уровне смертности среди вам подобных, — сказал Кэшин. — Мы сделали вам предложение, вы отказались. Все, разговор окончен. Счастливо, спите спокойно, мистер Вэллинз.
