облака. Анна отодвигает тарелку с недоеденным завтраком и просит перелить кофе в бумажный стаканчик.
На Килберн-Хай-роуд нет скамеек, поскольку никто, кроме усталых покупателей, не захочет здесь задерживаться, поэтому Анна сидит на автобусной остановке напротив станции метро, пьет кофе и, подставляя лицо солнцу, думает, что, наверно, худшее позади. Отчаяние, одолевавшее ее ночью и ранним утром, теперь прошло, и на поверхность поднялось то, что прежде скрывалось в глубине ее личности. На остановке кроме Анны всего три человека; она вспоминает парня, похожего на ее отца, который пел ей несколько недель назад. Сейчас она была бы рада ему, но ничего подобного никогда не происходит в Килберне, предназначенном исключительно для предсказуемых событий, скуки и однообразия. Килберн, думает Анна, даже само название, так же как Бэлхем, Клэпхем, Далуич, защищает эти районы от всего живого и интересного. Она представляет, как поделится этой мыслью с Джеффом, заранее зная, что в ответ тот разразится очередной готовой тирадой о том, например, что скучные названия присваивают разным объектам намеренно, чтобы подавлять энтузиазм жителей. Она воображает, как Джефф сидит рядом с ней на остановке и произносит пламенную речь, от которой у нее голова идет кругом. Анна почти не вспоминала о нем с тех пор, как он высадил ее у станции «Хаммерсмит», и ее вдруг поражает, что он ей не написал. Но они все-таки находятся в контакте прямо сейчас, посредством невидимого и не поддающегося определению канала, и мысли о нем захватывают девушку с новой силой. Она на все сто процентов уверена, что приняла правильное решение. Это хорошо не только для нее, но и для Пита. Пусть даже между ним и Зарой ничего не было, он должен найти себе успешную, здравомыслящую девушку из среднего класса, которая разделяет его желания. Где-то в глубине души сам он тоже это знает. Мысли о Пите угрожают испортить Анне настроение, поэтому она допивает кофе и снова думает о Джеффе. Они провели вместе выходные, он предложил ей работу; скоро они станут вместе жить, работать и строить общее будущее — всё это начнется с момента их следующей встречи, всего через восемь или девять часов. Это целая вечность, ее предстоит пережить, и в нетерпении Анна выбрасывает стаканчик и быстро шагает по улице, словно стремится скорее миновать этот день.
В 8:21 Анна входит в офисное здание. Так рано она еще не приезжала на работу: в вестибюле ее приветствует охранник, а не администратор. И в самом деле, когда лифт поднимает ее на третий этаж, Анна с восхищением видит совершенно пустой офис. Лишь большое табло, которое обновлялось всю ночь, работает в привычном режиме, как светофор на пустынном переходе. Удивительно, но статья о Сахине совсем пропала из списка, однако это лишь побуждает Анну сосредоточиться на новом задании. Она берется за повторение вопросов, перечисляет их в обратном порядке и успевает еще даже ответить на некоторые сообщения в «Твиттере», когда наконец появляется Ингрид.
— Ура! — восклицает Анна, поворачиваясь на стуле к Ингрид и вытягивая руки вверх. — Я тебя опередила! Благодарю свою семью, своих друзей и более всего Господа Бога.
Ингрид улыбается, но ничего не отвечает, затем кладет обе руки на спинку своего стула. Она без пальто, в руках у нее нет сумки, и на экране ее компьютера светится зеленая заставка.
— Погоди, так ты сидела здесь?
Ингрид смотрит на Анну уже без улыбки, потом бросает взгляд через плечо на переговорные комнаты в конце помещения.
— Загляни к Стюарту, — произносит она.
— Ты была у него все это время? В чем дело?
Ингрид намертво вцепляется в спинку стула, хмурится и плотно сжимает губы; впечатление такое, будто она сейчас заплачет.
— Ох, Анна! — только и говорит она.
Ясно, произошло что-то неладное, и, недолго думая, Анна встает и направляется на поиски Стюарта. Идя по проходу, она видит его, сидящего в «тихом уголке» спиной к стеклу, и, когда входит в комнату, сердце выпрыгивает у нее из груди.
— Привет, Стью, — здоровается она, садясь напротив босса. — Ингрид сказала, ты хочешь со мной поговорить.
Он пялится в свой ноутбук и на некоторое время застывает, как человек, которого отвлекают от дела. На столе рядом с ним лежит черный дипломат, которого раньше Анна не видела. Все еще не глядя на нее, Стюарт закусывает нижнюю губу и закрывает ноутбук.
— Анна, Анна, Анна, Анна, — произносит он. — Да, боюсь, поговорить надо.
На мгновение он сталкивается взглядом с Анной и с силой стучит пальцем по сомкнутым губам. Косые лучи солнца проникают в окно позади девушки и отчетливо делят комнату по диагонали на две половины: свет и тьма.
— Можно приступить к сути? — Анна смотрит на часы. — А то я опоздаю на интервью.
— Не опоздаешь. На этот раз никуда ты не опоздаешь.
— Как? — грудь девушки теснит нехорошее предчувствие. — Почему?
— Потому что вместо тебя пойдет Ингрид. Анна, на выходных у нас возникли некоторые неприятности.
Он со щелчком открывает черный дипломат и бросает перед Анной на стол стопку бумаг. Она поворачивает ее к себе и видит распечатку электронного письма от Полы, отправленного в «Брайтлинг» и Клему, в котором она заверяет, что руководство примет немедленные дисциплинарные меры в отношении указанной журналистки.
— Что такое?!
Следующий лист — длинное письмо, состоящее из одного огромного абзаца со множеством слов и фраз, выделенных прописными буквами и жирным шрифтом. Стараясь быстро ухватить суть, Анна пробегает взглядом по тексту и переходит на следующую страницу, где обнаруживает, что это имейл от Сахины Бхутто, адресованный Клему. В нем говорится, что масштабный проект, к которому она намеревалась приступить в Китае, оказался под угрозой срыва из-за оскорбительных высказываний об официальных властях, которые ЯВНЫМ ОБРАЗОМ НЕ ПРЕДНАЗНАЧАЛИСЬ ДЛЯ ПЕЧАТИ, и журналистка НИ В КОЕЙ МЕРЕ НЕ ИМЕЛА ПРАВА ПРЕДАВАТЬ ИХ ОГЛАСКЕ.
Лицо Анны вспыхивает, особенно лоб.
— Но это неправда. Она не говорила…
— Читай дальше, Анна.
Далее Сахина объясняет, что произнесла процитированную в статье фразу, когда один из ее сотрудников прервал
