в воздухе кулаками. Джоанна прищурила глаза, наполовину ослеплённая отблесками солнца на воде. Одна из шнек проскочила сквозь интервал между лодками, её гребцы налегали на вёсла, гоня судёнышко прямо к берегу. Джоанна ахнула, заметив на носу лодки фигуру в доспехах и шлеме, и не смогла сдержать приглушённого «нет!», когда человек спрыгнул в воду и зашагал по отмели к пляжу. Люди вокруг вопили, смеялись, сыпали проклятиями. Отвага наконец изменила ей, королева повернулась и уткнулась лицом в плечо Стивену — безотчётно, зная только то, что не может смотреть на то, как убивают её брата.
— Не бойся, госпожа. Воины следуют за ним, взгляни сама!
Стивен ожидал увидеть слёзы на щеках, но, когда Джоанна подняла голову, глаза её были сухи. Но, обращаясь к берегу, они снова наполнились страхом.
— Пресвятая Дева Мария, — выдохнула она, потому как Тернхем сказал правду: дюжины рыцарей прямо в тяжёлых доспехах прыгали с лодок и шлёпали по воде за королём. Ричард уже достиг берега. Если он и осознавал свою уязвимость в этот момент, то никак не показывал этого. Король вскинул щит, защищаясь от стрел, потом повернулся, встречая устремившегося на него всадника. У Джоанны пересохло во рту. За спиной у неё послышался женский крик, и на один пугающий миг их с Беренгарией взгляды встретились. Когда она набралась смелости повернуться снова. лошадь без всадника уносилась прочь, у ног Ричарда лежало распростёртое тело, а песок стремительно окрашивался кровью. К этому времени рыцари выбрались на берег и последовали за королём на баррикаду, крича как сумасшедшие и отбрасывая солнечные блики от воздетых мечей и щитов.
Стивен посмотрел на Беренгарию. Та цеплялась за борт, словно ноги отказывались держать её, и он выругал себя за то, что не настоял на её уходе под полог. Тернхем считал наваррку более уступчивой, чем Джоанна, способной прислушаться к нему. Дамам не полагается наблюдать за кровопролитием. Не ему критиковать короля, но в первую голову не стоило тащить сюда женщин.
— Худшее уже позади, — спокойно промолвил рыцарь. — Как только нога короля коснулась земли, битва решилась в его пользу.
— Как можешь ты быть так уверен? Их там ещё так много, даже я это вижу.
Его поразила прозвучавшая в голосе Беренгарии твёрдость, но одновременно и порадовала, поскольку в Утремере ей понадобятся все силы.
— Не важно, что нас превосходят числом, миледи. Мы лучше умеем воевать.
Пророк из Стивена вышел удачный. Рукопашная на берегу оказалась ожесточённой, но короткой. Воины императора вскоре обратились в бегство, рыцари Ричарда гнались за ними по пятам. Остальные лодки тоже причалили. Часть солдат задержалась, чтобы ограбить убитых, затем скрылась за разрушенной баррикадой. Несколько кораблей уже окружили дрейфующие кипрские галеры, моряки проворно спрыгивали на скользкие от крови палубы и отдавали якоря. Когда за борт полетели обмякшие тела, Джоанна отвернулась, а Беренгария вздрогнула.
— Неужели так будет и в Святой земле? — спросила она.
Джоанна не знала, что ответить.
Ближе к вечеру Ричард прислал Стивену весть, что женщин можно переправить на берег. Дамам пришлось обнаружить, что покинуть корабль значительно сложнее, чем подняться на борт. В Мессине им достаточно было пройти по сходне, здесь же приходилось спускаться в сагитту, сидевшую в воде так низко, что одежда насквозь вымокла от брызг, а Джоанна ощутила возвращение морской болезни от качки на резких, крутых волнах. Гребли не к пляжу под Аматусом — Стивен пояснил, что до Лимасола всего несколько миль, там им и предстоит расположиться. Хотя это означало долгое путешествие в треклятой маленькой галере, женщины радовались, что им не придётся видеть Аматус, где шёл бой. За этот день им довелось повидать больше убитых, чем за всю жизнь.
Лимасол представлял собой небольшой городок невыразительной наружности: дома из саманного кирпича, грязные безлюдные улицы, никаких признаков жизни. Он выглядел пустым, покинутым, а прежде всего — уязвимым, потому как не имел стен, хотя тут имелась ничтожная, заброшенная цитадель в устье реки Гариллис. Но выглядел Лимасол мирным, и за это дамы были ему благодарны. Так называемый «дворец» Исаака не шёл в сравнение с королевскими резиденциями в Палермо и Мессине. Но после четырёх недель в море и он показался раем, и путешественницы с энтузиазмом принялись обследовать его. Они потешались над проделками собак, которые не успели ещё обрести «сухопутные ноги» и разразились восторженными возгласами, обнаружив фруктовые деревья во дворе. Нашлись также двое спрятавшихся за ширмой служанок. К счастью, Джоанна догадалась захватить с собой Петроса. Тот дулся, потому как Ричард предпочёл пользоваться услугами предоставленного Танкредом толмача. Просьба переговорить с двумя перепуганными девицами изрядно подбодрила его, и мессинец с успехом убедил их, что «сии знатные варварки» не причинят им никакого вреда. Служанки удалились и вернулись с кувшинами вина, хлебом, инжиром, маслинами, финиками, козьим сыром и апельсинами. Аппетит Джоанны ещё не вернулся, зато остальные с охотой накинулись на угощение, не переставая удивляться тому, насколько стремительно повернулось колесо фортуны всего за какой-то день.
Сумеречное небо становилось уже из сиреневого чернильным, когда прибыли Жофре и Морган, которых Ричард отрядил проверить, удобно ли устроены дамы. Рыцари пребывали в прекрасном настроении, спеша поделиться новостями дня. Джоанна уже знала, что мужчины зачастую впадают в эйфорию после боя, но это было в новинку для Беренгарии, удивлявшейся, как можно с таким легкомыслием забыть о пролитой крови и смертях?
Воины Исаака бросились врассыпную, как цыплята от ястреба, злорадно докладывали посланцы. Ричард отдал Аматус солдатам на разграбление. Брать там особенно оказалось нечего — давным-давно, когда Кипром правили персы, а затем римляне, это был процветающий город, превратившийся теперь в жалкую дыру, призрак былого величия. Кое-кто из рыцарей поглядывал на Лимасол в предвкушении добычи, но тут обосновались многочисленные общины торговцев из итальянских городов-государств Генуи и Венеции, которые приветствовали Ричарда как освободителя. И король приказал не трогать Лимасол.
Ни у одного из мужчин за день крошки во рту не было, и, повествуя про преследование бегущих грифонов от Аматуса до гор, они умяли всю еду. Был случай, когда король встретился с самим Исааком и вызвал на бой, но тиран бросился удирать со всех ног, потешались рассказчики, а Ричард проклял всё на свете из-за отсутствия коня. Тут он заметил вьючную лошадь и запрыгнул ей на спину. На скотине не было седла со стременами, только попона с подпругой, поэтому у короля не было шансов догнать Комнина, скачущего на превосходном мышастом жеребце, по слухам, быстром как молния. Пока рыцари
