молчании, потом потребовал от Роже д’Аркура дать отчёт из первых уст о своём заточении. Он даже Петроса расспросил об увиденном в Аматусе. После чего подошёл к борту и смотрел некоторое время на берег и на низкосидящие греческие галеры. Когда король повернулся, все единодушно выдохнули с облегчением, видя, что смертоносная ярость направлена не против них.
— Немного требуется отваги, чтобы истязать полдюжины переживших кораблекрушение и угрожать беззащитным дамам, — сказал Ричард. — Теперь посмотрим, как понравится Исааку иметь дело со мной.
ГЛАВА XVI
Бухта Акротири, Кипр
Май 1191 г.
После прибытия королевского флота бус с женщинами рискнули подвести ближе к берегу. Наслаждаясь спокойным морем и не опасаясь более коварных устремлений императора Кипра, женщины в первый раз со времени шторма в Страстную пятницу насладились безмятежным сном. Поэтому Джоанна и Беренгария ещё нежились в кровати поутру, когда в шатёр ворвалась Алисия и сказала, что им следует немедленно выйти на палубу. С небывалой скоростью собравшись, королева и принцесса вынырнули на солнечный свет, чтобы ошеломлённо замереть, поскольку вся бухта кишела лодками, направляющимися к баррикаде на берегу.
Рыцари Стивена де Тернхема выстроились вдоль борта, подбадривая атакующих криками, будто присутствовали при игре в мяч. Сам Стивен пребывал в куда более мрачном настроении, однако, заметив Джоанну и Беренгарию, тотчас повернулся, почтительно поздоровался и на все вопросы отвечал толково и честно.
— С рассветом король отрядил двух рыцарей с вооружённым эскортом на берег, придав им знатока греческого, поскольку предусмотрительно попросил у Танкреда переводчика. Они передали Исааку послание с требованием возместить ущерб потерпевшим кораблекрушение, которые были не только заточены, но и обобраны. Вскоре делегаты вернулись и доложили, что Исаак, должно быть, спятил, потому как ответ его справедливо обиженному королю, да ещё с армией под рукой, прозвучал возмутительно грубо. По словам наших, Комнин кричал и топал ногами, заявляя, что какой-то король не вправе выдвигать требования к императору. Когда они спросили, каков же будет ответ, Исаак изрыгнул какое-то односложное греческое проклятие. Человек Танкреда не взялся перевести ею на французский, но сказал, что слово в высшей степени оскорбительное. Послы передали всё королю, и тог доказал, что способен быть таким же кратким, как Исаак. Вот его приказ: «К оружию!»
Джоанну и Беренгарию объединяли противоречивые эмоции: гордость за Ричарда и тревога за его безопасность. Стоя рядом со Стивеном у борта, Джоанна вскоре заметила беспокойство рыцаря. Даже отвечая на её вопросы, тот не отрывал глаз от берега, а ладонь его тем временем то сжималась, то разжималась на эфесе меча, действуя словно по собственной воле.
— Должно быть, нелегко стоять тут и охранять нас, пока другие идут в бой, — с сочувствием заметила королева.
Он подтвердил правильность её догадки, невесело усмехнувшись:
— Не стану отрицать, мадам, что, будь моя воля, я предпочёл бы стоять рядом с королём. Особенно здесь. Особенно сейчас.
— Значит, это действительно опасно? — спросила королева тихо, и когда Стивен кивнул, ощутила озноб, от которого не спасало даже палящее солнце. — Можешь сказать, почему? И прошу, обращайся со мной как с мужчиной и ответь правдиво.
— Никому и в голову не придёт принять тебя за мужчину, госпожа, — заявил Тернхем в неожиданном приступе куртуазности. — Но я уважу твою отвагу честностью, которой ты просишь. Король затеял одно из самых опасных и затруднительных предприятий в военном деле — высадку на незнакомый берег, обороняемый армией противника. Наши люди не в лучшем состоянии после долгого пребывания в море, а эти лодки и шнеки не представляют никакой защиты против кипрских арбалетчиков.
— Хочешь сказать, наших разобьют?
— Ничего подобного, миледи! — В голосе рыцаря прозвучала искренняя обида. — Мы победим, так как я верю в Господа и короля Ричарда. Но многие погибнут сегодня, а это неподходящее зрелище для женских глаз. Не лучше ли будет тебе и твоим дамам побыть в шатре до тех пор, пока сражение не закончится?
Джоанна вняла совету и приказала Елене отвести Алисию, к вящему разочарованию оной, в шатёр. Но сама не ушла, потому как не верила, что милосердный Господь позволит брату умереть на глазах сестры. В глубине ума королева сознавала отсутствие логики в подобном заключении, но отказывалась признаться себе в этом. Оставаясь на палубе, она оберегает тем самым Ричарда.
Однако, когда кипрские галеры подняли якоря, к горлу её подкатил ком — как сумеют маленькие лодчонки устоять против этих морских волков? Стивен словно прочитал её мысли и указал на первые ряды лодок, в которых размещались лучники и арбалетчики. Она убедилась, что рыцарь прав, потому как, едва вражеские галеры перешли в нападение, стрелки Ричарда осыпали их градом стрел. Джоанне нередко доводилось слушать похвальбу мужчин, что те видели, мол, как стрелы закрывают солнце. Ей это всегда казалось преувеличением. До этого дня. Воины на галерах стреляли в ответ, и молодая королева наблюдала с ужасом, как в бухту падают тела, окрашивая голубую воду кровавыми пятнами, и идут ко дну. Однако арбалетчики на лодках знали своё дело: израсходовав болты, стрелки первого ряда пригнулись, перезаряжая, зато поднялся второй ряд. В результате стрелы и болты обрушивались на галеры волна за волной, не давая противнику перезарядить оружие. Рыцари на бусе разразились ликующими криками. Джоанна сообразила не сразу. Только когда киприоты стали прыгать в море, избегая смертоносного дождя болтов, она поняла, что галеры окончательно выведены из боя.
На миг королева забыла об умирающих людях и чувствовала только острый приступ гордости.
— Наши побеждают!
— Пока ещё нет, — последовал осторожный ответ рыцаря. — Но обязательно победят.
На берегу царила такая неразбериха и паника, что становилось ясно: обороняющиеся уповали на способность галер разметать мелкие судёнышки атакующих. Но когда арбалетчики и стрелки Ричарда переключились на защитников пляжа, те поспешно укрылись за деревянной баррикадой и открыли ответный огонь. И снова солнце померкло за облаками смертоносных орудий. Даже неопытный глаз Джоанны уловил, что лодки не продвигаются к берегу, а качаются на прибое. Повернувшись к Стивену, королева заметила зеркальное отражение своей озабоченности на его лице. Вцепившись в планшир с такой силой, что побелели пальцы, он всем телом наклонился вперёд и застыл. Она поняла, что исход сражения висит на волоске.
— Стивен, что... что, если им не удастся высадиться?
— Он такого не допустит, — возразил Тернхем.
Как раз в этот миг рыцари разразились криками и стали потрясать
