психбольнице Лукас однажды пытался наглотаться таблеток – и ничего приятного после этого не было. Ему насильно промыли желудок – он едва ли успел проглотить всё, что набрал. Отрава почти не успела на него подействовать – но на Хлою действовала. И хуже всего, что он не знал, насколько всё плохо.
Харрис едва слышно застонала. Неосознанно мотнула головой, явно в себя не пришла – Эосфор замер, когда она пошевелилась у него на руках. Неловкое движение могло бы нарушить баланс – но не нарушило, обошлось. В ту же минуту у него появилась ещё одна логичная мысль – очевидно, девушку нельзя было бросать на полу. Её нужно было уложить в постель – и кровать стояла совсем рядом, всем своим видом намекая Лукасу на то, что ему пора бы начать что-то делать.
Эосфор осторожно отпустил Хлою. Уложил на пол поудобнее, ухватился за подлокотники кресла, подтянулся, делая вталкивающее движение, желая удостовериться, что он сидит в кресле плотно, надёжно, что не свалится на девушку, беспомощный. Потом снова наклонился, подхватил Харрис под лопатки, потом под руки – и потянул на себя. Коляска всё-таки жалобно скрипнула, когда он сделал первый рывок – Лукас выдохнул, поморгал, собирался сделать ещё один…
И вдруг осознал, что тихий скрип донёсся не от коляски.
– Что случилось? – услышал он. Дёрнулся, почувствовал, как Хлоя выскальзывает из его рук – и не отпустил, крепче прижав к себе девушку, собираясь закрывать её собой до последнего вздоха.
Сознание, затуманенное страхом даже больше, чем он представлял, чуть запоздало подкинуло подсказку: это был голос Джорджины. Эосфор поднял голову, посмотрел на сестру – убедился, что она была одна.
Девочка шагнула вперёд. Разглядела, что происходит, и невольно отшатнулась, прикрыв рот рукой. Лукас вдруг осознал – вряд ли его статус психа утешил сестру, когда она увидела бессознательную Харрис у него в руках. Нужно было исправлять ситуацию, срочно, пока она не позвала кого-нибудь, кто мог бы вздёрнуть его за шею без суда и следствия.
– Ей стало плохо, – времени и желания делать голос тихим, запинающимся, дрожащим у него не было. Впрочем, говорить громко Эосфор и не пытался, а запинался и дрожал сам по себе – страх и боль не давали ему ни секунды передышки. – Я услышал из комнаты, как она упала, – он собрался с силами и ещё раз качнулся назад, подтягивая девушку. Теперь она почти сидела, но поднять её, взвалить на себя полностью Лукас пока не мог. – Я хочу помочь… – некстати вспомнилось, как он обманул доверчивого санитара, вот точно так же прикрываясь чувствами к Хлое и дрожа.
Где-то он сейчас…
– Хорошо, – сестра кивнула, закрывая за собой дверь и чуть поднимая руки. Жест психолога-миротворца, Эосфора он, по правде говоря, уже должен был бы раздражать – но он видел его, если подумать, только у тех, кто хотел ему помочь. У Харрис сегодня утром – когда она подумала, что он пытается покончить с собой. У того же санитара, что увидел его с бритвой в руках. У младшей сестрёнки, которая до сих пор не закричала на весь этаж и в чьих глазах он видел искреннее беспокойство за Хлою.
– Я ничего ей не сделал, – голос сорвался. Лукас этого не ожидал, но страх вдруг снова напомнил о себе – его безумием могли объяснить любое несчастье, что случилось бы с Харрис. А потом он бы и правда сошёл с ума в попытках вспомнить, причинял ли ей когда-нибудь вред, или это всё было выдумкой семьи.
– Я верю, – Джо опустила руки, делая шаг вперёд. Эосфор сглотнул, крепче обнимая Хлою. Сестра подошла ещё ближе, быстро оглядела девушку, потом отступила на шаг и взглянула на кровать. Задумалась – а Лукасу думать было некогда, держать Харрис было довольно тяжело. – Надо уложить её, – полувопросительно сказала Джорджина. Он кивнул, собираясь с силами и втягивая Хлою к себе на коляску. Этого всё равно было недостаточно, ноги девушки неудобно свисали – стоило ему снять коляску с тормоза, чтобы проехать с полметра, подобраться в упор к кровати, и он может ей навредить. Джо это поняла – и, быстро стянув с постели одеяло, помогла ему, осторожно приподнимая ноги девушки. Таким неловким, странным паровозиком они медленно подъехали к кровати Харрис. Джорджина отпустила Хлою, развернула коляску – Лукас прижимал девушку к себе, как мог. Логичнее было бы взять её, как ребёнка, но тогда он бы не сумел нормально переложить её в постель.
Джо сделала так, чтобы он сравнялся с подушкой. Укладывать Харрис было не легче, чем поднимать – но, по крайней мере, риска вывалиться из коляски прямо на неё больше не было – он упал бы на пол. Вместе они справились довольно быстро – Лукас с облегчением выдохнул, когда девушка оказалась на кровати. Младшая сестра укрыла Хлою одеялом, чуть откинув верх – Харрис дрожала, лицо у неё было влажным, и непонятно, от мокрых ли волос, разметавшихся до этого по полу, или от пота.
– Спасибо, – прошептал Эосфор, сжимая руку Джорджины, которая склонилась над ним, видимо, желая проверить, в порядке ли он. Девочка погладила его по плечу, коснулась ручки коляски позади – но Лукас положил руку на тормоз, демонстрируя, что никуда отсюда не собирается.
– Тебе нужно в постель, – тихо сказала она. Эосфор качнул головой. – Я посижу с ней, а если кто-то узнает, что тебя не было в комнате, проблемы будут не только у тебя, – выдала Джо довольно разумный аргумент. Лукас даже, честно говоря, почти поддался – но Харрис в этот момент вновь пошевелилась, поднимая голову, почти выгибаясь на подушке. Ей было плохо. Он не мог уйти спокойно спать, чтобы всю ночь прислушиваться к звукам в этой комнате, к её стонам и болезненным вздохам.
– Я её не оставлю, – сказал он. Джорджина вздохнула. – Но, если ты хочешь помочь… – Эосфор медленно поднял взгляд на сестру, что стояла за его левым плечом. Довольно редкое действие для него – посмотреть так спокойно и прямо в глаза кому-то, кроме Хлои. Джо, приподняв краешек губ, кивнула. Лукас же, сжав её руку в качестве безмолвной благодарности, взглядом указал на пустой графин, что остался на прикроватном столике. Сестра поняла его без слов – молча взяла и тихо вышла.
И он не сомневался, что она вернётся.
Джорджина и правда вернулась – как раз тогда, когда Эосфор пытался привести Хлою в чувство при помощи нашатырного спирта, что нашёл в аптечке, которую привёз из своей комнаты. Харрис открыла глаза –
