Лукасу начать ходить – это было сегодня доказано. Едва действие препарата ослабло, и последовал новый укол. Вряд ли он вообще когда-нибудь сможет ощутить под ногами землю.
Думать об этом было некогда, и Эосфор снова себя одёрнул. Кое-как дотянулся до коляски, снял её с тормоза, медленно покатил к себе – переборщить с толчком было проще простого, так что пришлось подтягивать кресло аккуратно, чтобы оно не столкнулось с тумбочкой, где всё ещё оставался поднос и стаканы.
Стаканы…
Поставив коляску так, как было нужно, Лукас сделал секундную передышку – и дотянулся до своей кружки, из которой сегодня пила Хлоя. Поднёс к лицу, принюхался – кажется, что-то знакомое пробивалось через молочный запах. Во рту разом стало горько, и Эосфор убрал от себя кружку – ему не нужно было больше доказательств того, что Харрис отравили тем же, чем его вывели из строя в первый вечер дома.
Перебраться в коляску в полной темноте оказалось, неожиданно, не так уж и сложно. Лукас мог бы сделать это с закрытыми глазами – и вот сейчас этот навык особенно пригодился. Хоть что-то хорошее в этой ситуации.
Небольшая проблема возникла с креслом Хлои. Отодвинуть его совсем тихо не получалось, плюс к тому – Эосфор путался в кофте девушки, которую та оставила у него ещё тогда, когда шла в душ. Лукас с трудом сумел стянуть её, собирался взять с собой в комнату доктора – и вдруг услышал тихий звон. Что-то выпало из кармана – уцепившись за подлокотник кресла, Эосфор рискнул наклониться и пошарить рукой по полу. Не зря – он немедленно идентифицировал маленький предмет, когда нащупал его. Это была небольшая связка ключей – уж очень лёгкая для того, чтобы быть её личной. Неужели, Годфри дал Харрис ещё какие-то ключи от комнат в этом доме? Или это Лукас, некогда – хозяин клуба, не мог представить себе связку из всего лишь четырёх ключей?
В голове у него сразу созрел план. Если брат с сестрой вернутся, им наверняка покажется подозрительным то, что его не заперли на ночь. Возможно, они начнут после этого искать их с Хлоей – и найдут, и тогда поймут гораздо больше, чем Эосфор мог допустить. А если ему самому закрыть эту комнату – и шмыгнуть к девушке, которой явно требовалась его помощь? Ей ведь могло быть совсем плохо – как он сможет бросить её одну и уехать спать к себе, даже зная о том, что в любой момент его могут увидеть у неё?
Решение было принято моментально. Лукас забрал на всякий случай аптечку, одно полотенце, пустой чистый стакан и свой пустой графин – он не представлял, как плохо Хлое, и что ему делать, но был намерен сделать всё, что сможет, чтобы ей помочь. Воду набрать будет можно в ванной, до выключателя Эосфор дотянется какой-нибудь книгой, и при свете телефона Харрис сможет разобраться, что из имеющегося в аптечке может пригодиться. Сердце у него колотилось, как бешеное, но Лукас заставлял себя размышлять холодно – кататься по коридору ночью ему нельзя, и, если его заметят, лучше он Хлое точно не сделает. Нужно было действовать быстро, с минимальными затратами времени – и заодно, перемещений.
Подъехав к двери, Эосфор оглянулся и ещё раз окинул тёмную комнату взглядом. Глаза у него уже привыкли к темноте, и он осмотрелся, прикидывая, что ещё ему могло бы помочь. Больше особых вариантов не было – и Лукас осторожно приоткрыл дверь. Едва дотронулся до колёс кресла, толкая вперёд. Проверил, нет ли кого в коридоре. Разумеется, там были камеры – но ему было, честно говоря, не до этого. Если отцу настолько нечего делать, что он круглыми сутками следит за их крылом, пусть сейчас прибежит Аманда и схватит его. Пусть Макс открутит ему голову за то, что он покинул комнату. Может быть, ему удастся обмануть их, заставив поверить, что Харрис ни о чём не знает, и они помогут ей… И плевать, если её спасение будет стоить ему ещё одного посещения подвала.
Может, даже последнего.
Но ничего не произошло, когда он выехал в коридор. Было тихо, пусто, гром с неба не грянул, никто не выбежал его остановить. Эосфор более решительно толкнул коляску и ловко развернулся, не коснувшись стены напротив. Быстро сунул ключ в замочную скважину, закрыл свою дверь – два оборота, он каждую ночь слышал, как Хлоя делала это.
Ещё толчок – и он аккуратно затормозил у комнаты девушки. Прислушался. Тихо. Чуть толкнул дверь, заглянул – прищурился от яркого света, который бил в глаза после темноты в комнате Лукаса и полумрака в коридоре. Эосфор скользнул взглядом по помещению, но не услышал голоса, который остановил бы его вопросом – так что он снова крутанул колёса, въехал в комнату, и…
С трудом подавил в груди возглас, когда увидел Харрис, лежащую на полу.
Вот сейчас, оставшись наедине с проблемой, Эосфор почти растерялся. Вновь онемевшие ноги тяготили его холодным грузом, хоть он и не чувствовал, на самом деле, холода – ничего не чувствовал, – это было что-то на уровне психики, наверное. Девушка была неподвижна, а он – едва ли полезен с этими обездвиженными ногами.
Лукас заставил себя сглотнуть. Ему повезло – отец не пожалел на коляску денег, и она не скрипела, а значит, он мог попытаться сделать что угодно, чтобы помочь Хлое. Он может, например, для начала подъехать к ней поближе, чтобы наклониться и проверить пульс. О, и сгрузить куда-нибудь все те вещи, что нахватал у себя в комнате, не зная, что может пригодиться.
Так Эосфор и поступил. Избавившись от лишнего груза, он подъехал к Хлое – очень аккуратно, тормозя руками колёса, чтобы случайно не задеть её одежду или волосы – не хотелось даже думать о том, что было бы, если б они намотались на движущиеся части.
Девушка лежала на боку, и ему пришлось наклониться, перевернуть её – вес потянул его вниз, но Лукас уже знал приёмы, которые не позволили бы ему вывалиться так просто. Он изогнулся, оставляя спину поглубже в кресле, а плечи опуская вниз. Это работало – ему удалось дотянуться до Харрис, спокойно повернуть её на бок. Он бережно убрал волосы с её лица, дотронулся до шеи – хоть и видел, что девушка дышит, это действие его успокаивало, давало чувство собственной полезности. Пульс у неё был, разумеется.
На секунду он беспомощно опустил веки, пытаясь понять, что делать дальше. В
