даже когда Аманда говорила так тихо, в её голосе звучала сталь. Лукас вздохнул глубже обычного, когда сестра отступила назад, уступая место своему напарнику. Тихий звук – она прикрыла за собой дверь, чтобы, видимо, Хлоя ничего не заподозрила.
Брат где-то над ухом тоже глубоко вздохнул. Затих на секунду, видимо, боясь, что разбудил его своим вздохом. Потом наклонился над ним, скользнул пальцами по спине, снова задрал одежду. Эосфор задержал дыхание, но потом буквально заставил себя снова задышать – в этом доме могли быть сломленные люди, но откровенных идиотов, неспособных понять, что человек возле них не спит, вроде бы, не было.
Самое пугающее – он не знал, чего ждёт. Чувствовал прикосновения брата, который пытался что-то сделать, понимал, что вот-вот произойдёт что-то страшное, но что именно – неизвестно. Неизвестность – худшее, что может быть. То есть, если ты знаешь, например, что сейчас тебе выстрелят в затылок – ты можешь хотя бы яростно цепляться за последние секунды жизни и глотать воздух в отчаянном порыве надышаться перед самым концом. Но что задумали сделать с ним? Стоит ли ему вырываться, есть ли смысл раскрыть то, что он не спит – поменяет ли это хоть что-то в планах его семьи? Вряд ли.
Лукас вздрогнул, ощутив укол ниже спины. Иглу не вынимали, она двинулась дальше, чем при введении какого-нибудь успокоительного, например, или снотворного. Открывать глаза Эосфор не рискнул, двигаться теперь тоже было страшно – мало ли, что с ним собирались сделать. Вряд ли ему кололи какой-то яд, отравить было можно и так, просто подмешав что-нибудь в пищу, или, как когда-то сказала Харрис, подменив что-нибудь у них в аптечке, или…
Лукасу показалось, он совершенно прекратил дышать, когда до него дошло, что происходит. У него снова отнимали возможность начать ходить. Он столько раз слышал об этом от отца, когда тот собирался завести очередного ребёнка, и не подумал, что с ним самим могут сделать то же самое, что делали с каждой очередной женщиной, что имела глупость связаться с его семьёй. Это было обезболивающее, очень сильное, которое использовали при родах – не то, чтобы Эосфор хотел присутствовать во время такого события, но пару раз рожениц не успевали довезти до больницы, и врачи принимали роды прямо в стенах этого дома.
Опять же – не то, чтобы Годфри специально оборудовал для этого целое помещение…
Лукас стиснул зубы, когда брат отстранился от него. Он попытался найти в памяти тот момент, когда ему сделали первый укол – теперь было очевидно, что ноги отнялись у него не сами по себе. Может, кстати, и в детстве этого не происходило – испугавшись за состояние сына, Годфри мог попытаться так его обезопасить. Эосфор пытался отвлечься, пока ему поправляли одежду и укрывали одеялом – кто и когда мог это сделать?
Так… очевидно, что до спальни он дошёл ещё сам. Хлоя не могла так с ним поступить – или могла? Почему она ничего не сказала ему после того, как отвезла его кровь на анализ? Может, ей хотелось просто удостовериться, что его не подсадили на наркотики в больнице, или она пыталась уточнить, что именно ей приказали вколоть ему? Рэй был с ними тогда – но разве он мог пойти на это? Что случилось с ним за этот год? Почему тогда Лукас не почувствовал укола? Может, кто-нибудь вошёл ночью?..
Эосфор судорожно вздохнул, когда понял, что пытается оправдать младшего брата в собственных глазах. Впрочем, кого бы отец ни послал сделать это с ним… Неважно. Главное, что он действительно не ощутил укола – и сейчас он вспомнил, почему.
Ему было плохо. Вот поэтому с ними наверх пошёл тогда Рэй – его штормило от усталости, он едва мог передвигать ноги. Но, похоже, дело тогда было не в усталости – очевидно, Эосфор съел или выпил что-то со снотворным и обезболивающим.
Горький сок…
И тогда доза была небольшой, чтобы у ослабевшего в больнице Лукаса просто не остановилось сердце, но вот сейчас… Сейчас всё было иначе. Они подсыпали ему что-то – скорее всего, в молоко, ведь Эосфор к нему даже не притронулся, а сладостей съел достаточно. И всё досталось Харрис – маленькой и хрупкой, по сравнению с ним, девушке.
Боже, она вообще останется после этого жива?.. Насколько быстро они хотели его усыпить? Если потратились на дорогой препарат – может, пока не планировали убивать?
Дверь тихо прикрыли. Лукас приподнял веки, вглядываясь в темноту перед собой. Он выждал минуту, прежде чем осмелился сунуть руку под одеяло и проверить свои ноги. Ничего – Эосфор наткнулся на собственное тело ладонью так, будто это был инородный предмет. Он откинул одеяло, подтянулся, сел, снова скользнул руками по бедрам, коленям – ниже не получилось. Никаких ощущений, будто ноги были мертвы. В груди что-то сжалось – и Лукас понял, что пыталась сделать Хлоя. Она хотела защитить его от этой боли, от знания, которое могло его сломать. Гораздо проще было верить в то, что ноги отнялись из-за огромного стресса, страха перед семьёй – пусть это и звучало довольно глупо. А сейчас он знал, что останется прикованным к коляске до тех пор, пока его жизнь либо чудесным образом не изменится, либо не окончится.
Доктор. Точно.
Эосфор тряхнул головой, почти физически вышвыривая оттуда все мысли о себе и о своей боли. Сейчас он был нужен Харрис – скорее всего, его планировали усыпить точно так же, как и до этого, так что снотворное и обезболивающее, или что там было намешано, предназначались ему. Конечно, это успокаивало: вряд ли доза была убойной, ведь иначе не было бы смысла колоть ему что-то ещё – значит, Хлое очень плохо, но она жива. Может быть, спит. Может, потеряла сознание.
У Лукаса даже не возникло вполне логичного вопроса – что ему делать. Он собрался с силами и развернулся в кровати так, чтобы суметь дотянуться до своей коляски. Добираться до Харрис без неё было бы проблематично – вряд ли он смог бы дойти самостоятельно даже если бы ему ничего сейчас не ввели. Эосфор знал, что двигаться после такого укола обычно нельзя, но у него в спине не торчал катетер, он проверил – значит, вкололи ему что-то другое. Может быть, более сильное и действенное. Впрочем, всё равно – даже если ноги отнимутся навсегда. Кто сказал, что ему удастся отсюда выбраться? А зачем ему ноги, если он останется здесь? Никто не позволит
