было не в том, что ей хотелось это сделать – важно было не дать Эосфору никакого напоминания о том, чем они тут должны были заниматься. Нельзя было, чтобы к этим чувствам примешалось ещё и чувство вины. – Всё в порядке. Я всё понимаю, – она коснулась губами его губ, щеки, носа – без страстного требования, лишь утешая. – Это нормально. Я здесь, – Хлоя сжала его руку, протянутую к ней – наверняка неосознанно, – я с тобой.
– Я не хотел сейчас об этом… – подтверждая её мысли, пробормотал Лукас. Дрожь его медленно утихала. Он приоткрыл рот, чтобы сказать что-то, может, объясниться, но слов не нашёл – она и так всё знала. Наверняка знала. Потому они сейчас и были вместе. – Извини, – ещё раз тихо сказал он, освобождая свою руку – Хлоя уступила, понимая, как ему нужен сейчас контроль над ситуацией. Несколько минут они помолчали – вот и он уже неловко улыбнулся, будто пытаясь посмеяться над самим собой – но девушка чувствовала его смущение. Немое подозрение – Эосфор подтянул простынь, чтобы тоже прикрыться, но это было сделано уже по другой причине. Он хотел спрятаться от её взгляда, как будто думал, что может быть после этого ей неприятен.
Как если бы решил, что больше она не захочет с ним спать – в каком бы то ни было смысле. И она понятия не имела, как доказать ему обратное.
Думала, думала – и всё было не то. Всё казалось эгоистичным. Всё было не о нём – и казалось, её бесполезность и как жены, и как медика, достигла критической отметки. Не совершила ли она ошибку, так привязав к себе этого сильного и ласкового человека?..
Несколько минут они молчали. Неожиданно в голову Хлое пришла мысль – такая простая, что девушка даже удивилась тому, что не подумала об этом сразу. Лукас хотел сделать для неё всё – и начал с неё. Не с себя. Он доказывал ей свою любовь – почему бы ей не сделать то же самое?
Она высвободилась из мягких объятий. Эосфор напряжённо взглянул на неё, будто только что получил подтверждение своим мыслям – но Хлоя и не думала об этом. Приподнявшись, она погладила его плечи, потом скользнула руками за них – мягко, нежно обвела те шрамы на спине, до которых дотянулась. Медленно перешла на бёдра. Лукас вздрогнул. Хлоя собралась было сползти немного ниже, чтобы было удобнее, но он вдруг поймал её за плечи, крепко сжал – это было единственным почти грубым движением, что он себе позволил. И, если подумать, не только сегодня – но и вообще за всё время их знакомства.
– Погоди, – напряжение в голосе выдавало его настроение. – Ты… уверена?
Хлоя была уверена – и молча подтвердила это, коснувшись губами его груди, после чего – стащила с него простынь. Попытавшись однажды получить что-то для себя, он потерял контроль над страхом – что же, тогда она сама отдаст ему столько, сколько сможет. Она избавит его и от уже возникшего чувства вины, и от страха: пусть не за одну эту ночь, но в конце концов – этих ночей у них теперь будет много.
Эосфор вцепился в кровать под собой, крепко зажмурился, приоткрыл рот, часто дыша. Похоже, Хлоя верила в то, что делала – а он когда-то принял решение верить ей. Нельзя было отказаться от этого просто так, из-за одной неудачи.
Зато – он точно это помнил, – нельзя было допустить неудачи в другом их намерении.
Так что, когда мягких, почти невинных поглаживаний и поцелуев стало мало, он отбросил всё, что его мучило: будущий ребёнок никогда не должен был стать таким же, как его дед. И думать о худшем, что было в твоей жизни, пока ты пытаешься создать жизнь новую – худшая идея, что вообще может прийти в голову.
Это был небольшой шаг вперёд – оставшийся путь они должны были пройти вместе, ведь не зря на пальце у каждого блестело тонкое кольцо.
– Люблю тебя, – единственное внятное, что удалось сказать Лукасу, когда девушка на мгновение отстранилась, желая перевести дух. Давая отдых и рукам, Хлоя уже почти привычно обняла его, притягивая к себе, не доминируя – разделяя с ним момент. Он уткнулся в её плечо, в шею, опустил веки, спасаясь от длинных волос, что лезли в глаза. – Люблю тебя больше жизни, – беспомощный выдох, когда её рука опустилась на его живот, поглаживая, напоминая, что это не борьба, а момент принятия. – Правда. Ты мне её подарила…
Девушка на секунду замерла, смешно фыркая, чтобы убрать волосы и со своего лица. Приподнялась, опираясь на его грудь – Эосфор задержал дыхание, наблюдая за ней. В полутьме лофта она казалась почти сверхъестественной, нереальной.
– Мы подарили её друг другу, Лукас, – сказала она, не отрывая от него взгляда. Слегка наклонилась, опуская вниз и бёдра. – Ты спасал меня каждый день, что мы провели вместе, – ещё ниже, теперь Хлоя говорила почти в его губы, дыша на них, задевая их своими. – Я никогда не отпущу тебя к этим ужасам, – медленный, долгий поцелуй, последний порыв отстраниться, чтобы снова посмотреть в глаза. – Я люблю тебя.
Эосфор несколько секунд смотрел на неё – сложно было сказать о чём он думает. Она и не стремилась понять. А в голове у Лукаса проносились все его мысли, мечты о ней, то, что он воображал себе, пока мучительно размышлял, сможет ли вообще хоть когда-нибудь вернуться домой. Встать на ноги. Сделать её и себя счастливыми и свободными. Тогда это всё было недосягаемо, и это душило его, медленно убивало изнутри – осознание того, что любимая женщина может погибнуть вместе с ним по его же вине.
А сейчас они – поблёскивающие кольца тому подтверждение, – были женаты. Эосфор получил даже больше, чем мечтал – она хотела от него ребёнка. Говорила, что любит его. Любит…
– Я знаю, – сорвалось с его губ.
Это был единственный правильный ответ.
Примечания
1
Песня гавайского музыканта Израэля Камакавивооле (гав. Israel Kamakawiwoʻole)
2
– песня «Heart and Soul», популярна в исполнении на рояле в четыре руки.
3
Совершеннолетие в штате Калифорния наступает в 18 лет.
4
Строчка из одноименной песни «Somewhere Over the Rainbow»
