состоянии был Лукас в их первый вечер в этом доме. Он жаловался на горький сок, а на следующее утро оказался парализован ниже пояса – и они знали, почему так было, но вот… Хлоя никогда не думала о том, отчего Эосфор не почувствовал укола, который сделал ему Рэй. Почему-то она считала, что он ослабел от потрясения. Но этот сок…
Даже в этом затуманенном состоянии Харрис сложила два и два. Рика послали принести им сладости не просто так – похоже, тот, кто сделал это, собирался вновь сделать Лукасу укол. Но… да, его штормило, но не настолько, чтобы он не мог шевелиться. Они разговаривали ночью, и проснулся он довольно бодрым, что…
Из груди у Хлои вырвался едва слышный стон, когда по голове ей снова нанесли невидимый удар. Звук дёрнул болью пересохшее горло. Девушка опустила веки. Точно – молоко. В тот раз – сок, а в этот – молоко. Лукас был крупнее неё, ему требовалась бо́льшая доза препарата, и… что, если оба стакана были отравлены? И они не почувствовали горечь из-за сладкого торта?
Харрис дёрнулась, подумав о своём пациенте. Распахнула глаза, когда страх за него стиснул грудь ледяными тисками. Может быть, их раскрыли, и они оба должны были сегодня окончить свой путь в этом доме? Может, это было что-то другое, это был какой-то яд, или они сейчас оба окажутся в том страшном подвале, где их будут пытать, пока они не расскажут всё, что задумали, или…
Последним, что девушка запомнила, было то, как она отчаянно вцепилась в угол шкафа, пытаясь вползти наверх, встать на ноги, и когда у неё это почти получилось – новая тёмная волна захлестнула её сознание и она вновь рухнула вниз.
Лукас вздрогнул, услышав странный звук в соседней комнате. Ему вообще всё это казалось странным: доктор внезапно ушла, выключив свет, забыв о пустом графине для воды, забыв свою кофту, забыв даже то, о чём только что говорила сама. Она не услышала его, когда он несколько раз спросил у неё, что происходит. Это было ненормально – такая внимательная, всегда бодрая Хлоя, вдруг сбежала от него, пошатываясь, хватаясь за всё вокруг, лишь что не упасть. Он слышал, как она прошла по коридору – уж очень медленно, чем-то шурша, будто девушка прислонилась к стенке и передвигалась только по ней. Слышал, как она открыла дверь, как с кем-то заговорила – потом раздались быстрые лёгкие шаги, и Эосфор понял, что это была, скорее всего, Ребекка. Что младшая сестрёнка делала у доктора в комнате в такое время? Это было как-то связано с состоянием Харрис?
Несколько минут тишины прервались глухим звуком. Лукас почувствовал, как сердце пропустило удар, когда до него дошло, что, вернее, кто мог упасть в соседней комнате с таким звуком. Упади Хлоя в кровать – та бы, может быть, едва скрипнула. Но она упала на пол, и… судя по всему – не вставала.
Эосфор ждал. Секунду, две, десять. Никакого движения. Ему бы подумалось, что он оглох – но в доме всё ещё были слышны голоса, шорохи, где-то даже тихо звучала музыка. На других этажах жизнь била ключом, пусть постепенно дом и погружался в сон. Но из комнаты доктора не доносилось ни звука – лишь звенящая тишина. Лукас едва дышал, чтобы услышать как можно больше – и это не помогало. Он чувствовал, как холод вновь охватывает всё его тело. Так же, как утром.
Это был страх. Настоящий. И сейчас было не до мучительных размышлений о том, чего он на самом деле боится: переживает ли за девушку, или за себя. Сейчас все его мысли были только о Харрис – и Лукас уже собирался сесть, переползти к коляске, сесть в неё и выехать проверить, что произошло, когда он вдруг услышал чьи-то шаги.
Эосфор замер. У него в комнате было темно, но в комнате у Хлои горел свет – по крайней мере, он не слышал щелчка выключателя. Если это кто-то из его семьи, они могут подумать, что Харрис ненадолго отлучилась, и вряд ли доложат о незапертой двери отцу – подумаешь, он уснул? Доктор придёт и закроет его, мало ли, какие у неё могли появиться дела? Может, кто-то позвонил?
Но было жутко от того, что неизвестные гости могут первым делом заглянуть к ней – и найти на полу, беспомощную и беззащитную. А может, это они её и отравили? Сегодняшнюю выходку Ноа они с девушкой могли воспринять слишком несерьёзно, кто его знает, что на самом деле задумал его брат – что, если он и правда собирался убить их обоих?
Шаги затихли у самой двери. Лукас быстро обнял подушку и закрыл глаза, притворяясь спящим. Ему казалось, люди за дверью могут услышать его громкое дыхание и стук сердца. Хлоя на второй день после первого неудачного интервью научила его дыхательным упражнениям – и Эосфор не придумал ничего лучше, кроме как начать их выполнять, чтобы никто не мог заподозрить, что он не спит.
Кто-то тронул ручку двери. Лукас вдруг осознал, что до сих пор был напряжён, вслушиваясь в тишину за стенкой – он едва сдержал стон, когда почти насильно заставил себя расслабиться, сделать позу максимально естественной. Сбилось дыхание, но пришлось взять себя в руки и, образно говоря, схватить самого себя за горло. Иначе он бы потерял контроль, иначе он бы подвёл Хлою – сейчас всё было слишком тихо, но девушка просила всегда быть настороже.
И он будет.
Снова раздались шаги. Кто-то оказался совсем рядом, коснулся его плеча – Лукас сонно вздохнул, и человек рядом хмыкнул. Эосфора словно облили ледяной водой – по одному звуку он узнал свою старшую сестру, которая совершенно точно просто так никогда бы к нему не зашла. Неужели, в этот раз всё будет хуже? Что его ждёт?
– Иди сюда, – тихо позвала сестра. Эосфор подавил желание сглотнуть, когда понял, что не ошибся, когда подумал, что это была Аманда. Ещё шаги – и рядом оказался второй человек. Его спины кто-то осторожно коснулся, потянул наверх одежду. Он едва сдержал дрожь от чужого прикосновения. Но пришлось терпеть.
– Он спит? – раздалось уж очень тихо – так, что Лукас даже не смог понять, кто пришёл вместе с Амандой. Похоже, кто-то из братьев – но шёпот был едва различимым, узнать по голосу было невозможно.
– Спит. Я выйду, проверю коридор, задержу докторшу, если что. А ты делай, что сказали, –
