с его лица пропала улыбка, Харрис всё-таки собралась с силами и открыла дверь. Не вышла, а почти вывалилась в коридор. Она изо всех сил старалась стоять ровно, потому что понимала: стоит ей оказаться в горизонтальном положении – и мир исчезнет. Поэтому цеплялась за стены – и не заметила, как надавила на выключатель в комнате Лукаса, когда скользнула руками по стенке.
Сделала шаг в коридоре. Ещё один, ещё – проползла по стеночке к своей комнате и толкнула дверь. Вошла. Здесь было открыто окно, она всегда оставляла его открытым – а сегодня, к тому же, прошёл дождь, так что Хлоя надеялась получить немного влажной прохлады перед сном. Но даже когда она создала сквозняк, оставив дверь приоткрытой, подувший ветерок не смог ей помочь. Она лишь отчётливее почувствовала, как у неё в горле колотится сердце.
– Доктор? – услышала Харрис тонкий голосок, словно отражением голоса Лукаса. Собралась с силами, проморгалась, посмотрела туда, откуда донёсся звук. Точно, за её столом сидела Ребекка – Рика не было, может быть, он куда-то отошёл. Наверняка был рядом – что будет, если он вернётся и застанет её в таком состоянии? Они оба потащат её к отцу? Вызовут «Скорую»? Этого допустить нельзя – и пусть Хлоя смутно помнила, почему именно, она до сих пор чётко осознавала, что не может просто так покинуть этот дом. Что бы с ней ни произошло, она должна справиться. Разобраться. Суметь преодолеть. Вот чёрт… ноги стали ватными, едва слушались. Неужели, язык тоже стал таким же непослушным и тяжёлым?
Может, Ребекка предложила брату пойти спать. Может, у мальчика завтра тренировки. Может, им повезёт.
– Привет, – в горле царапнуло, когда Харрис напряглась, чтобы издать какой-то звук. Она едва удержалась от того, чтобы не поморщиться – и от того, чтобы не упасть. – М-м… Уже довольно поздно, – Хлоя бы удивилась, что смогла придумать вообще хоть какой-то план, чтобы выпроводить девочку, но у неё еле хватало сил, чтобы просто говорить связно. – Давай закончим завтра, – на одной ноте, почти механически сказала она. – Всё… мы всё успеем сделать вместе.
– Вы устали? – предположила Ребекка, отстраняясь от стола, уже почти пугая сходством с братом. Харрис побоялась кивать – лишь осторожно опустила голову на грудь. Ей хотелось привалиться к стене, ухватиться рукой, а лучше – опереться всем телом, чтобы уж точно не упасть. Видимо, этого ответа девочке хватило – она соскочила со стула, быстро свернула плакат с подсохшей краской – видимо, пока намечала карандашами место для других рисунков, – сунула между столом и шкафом и поспешила к выходу. Обычно они обнимались, когда прощались – и в этот раз Ребекка тоже прижалась к ней, едва доставая ей до груди. Хлоя вяло скользнула рукой по её плечу, и чуть подтолкнула в сторону двери, радуясь тому, что в голове всё-таки немного прояснилось от свежего воздуха.
– Спокойной ночи, – имя девочки вылетело из головы, и Харрис будто со стороны услышала, как невнятно бормочет эти слова. Но Ребекка кивнула, эхом откликаясь на эти слова – у этого наверняка была причина. Отсутствие матери, например. Может, Хлоя проанализировала бы её поведение, если бы у неё были на то силы, но сейчас она точно не могла о чём-то долго думать.
Ей определённо было плохо.
И она не знала, почему.
Дверь за Ребеккой закрылась. Харрис шагнула вперёд, от стены, и у неё вновь закружилась голова. Она вспомнила, что собиралась пойти умыться, сделать что-то ещё, но всё будто плыло перед глазами, и сосредоточиться не удавалось ни на реальности, ни на мыслях.
Хлоя сделала ещё один шаг вперёд, даже забыв о том, что должна, по идее, выключить у себя свет. Она с освещением едва могла разглядеть свою кровать, а уж если оказаться в темноте… Вряд ли она до неё доберётся, пока её так штормит.
Мир выплыл на секунду из этих мутных миражей, и девушка сумела нащупать правой рукой шкаф. Такой ободряюще твёрдый и ровный угол, за который можно было держаться. Она даже посмотрела на него, чтобы удостовериться, что он и правда стоит рядом – и в ту секунду у неё разом в голове всё сложилось.
Шкаф был приоткрыт. Дверцу подпирала коробка, которую Харрис сегодня лично старательно спрятала там, среди вещей и одежды. Они с Ребеккой и Джорджиной договорились, что откроют его вместе, и то – уже почти перед самым днём рождения Лукаса. И вот – кто-то копался в её вещах. Кто-то нашёл и открыл коробку – скотч был сорван с самого края и прилепился к дверце шкафа.
Вместо жара Хлою обдало холодом страха. Ноа. Похоже, он заметил, что она с его сёстрами что-то задумала. Он, должно быть, видел, как Рик привёз ей подозрительную коробку. Он пришёл сразу после брата, и очень умело направил её к отцу, а сам – избавился от Лукаса, заперев того в ванной. Может, парень и не хотел его убивать – а может, это было бы для него приятным бонусом.
Но ведь он с ней не заговорил об этом? Сейчас память девушку подводила, будто превратилась в вату, от которой кто-то отрывал большие куски, но кажется, он беседовал только с Эммой. Отворачивался, становился как можно дальше от них, скрывался даже во время ужина. Значит, он нашёл коробку и ничего не понял? Или догадался, зачем ей всё это нужно?..
Харрис сделала новый шумный вдох. И очень зря – от нового прилива кислорода её зашатало ещё сильнее. Боже, а что, если он подумал о худшем? Если у него больше информации о них, чем она думает? Если он знает не только о невинном тайном празднике, но и о том, чего она хочет добиться на самом деле?
Ещё вдох, ещё один шанс споткнуться о собственную ногу.
Ногу.
Хлою словно озарило – этот мутный Ноа, все эти страхи, всё отступило на второй план. Она вдруг осознала, что произошло: неважно, сколько о ней знал этот парень. Он видел главное – как его брат шевельнул парализованными ногами. Дверь в коридор тогда была открыта, а раз он копался в их комнатах, значит, той странной тенью, что скользнула по коридору, был именно Ноа.
Он сказал об этом отцу? Аманде? Может, как настоящий манипулятор, подсказал кому-то посмотреть камеры в коридоре? Нет, вряд ли, ему бы точно досталось за то, что он натворил.
Харрис медленно опустилась на колени, не в силах сделать ещё несколько шагов до кровати. Почти в таком же
