а рядом с ним уже сновали черные акульи силуэты.
Где-то на самой границе видимости мелькнула нечеткая тень, но владелец ее себя не выдал.
“Лилия” застыла, ожидая следующей атаки, и та не заставила себя долго ждать — еще один гигантский гарпун с грохотом вылетел из волн и, легко прошив борт галеона насквозь и снеся мачту, ушел в воду.
“Лилия” дала новый залп в глубину — никого. Капитан зарычал в ярости, туман, заменявший ему голову, заклубился, но рассмотреть обидчика не вышло.
Только кракен на дне да акулы.
Зато “Холодное сердце” не упустило своего шанса: пока о нем позабыли, развернулось, заблестело снова — не так ярко как раньше, а словно снег в сумерках — и из последних сил ударило “Лилии” в спину. Всеми пушками разом. А потом тараном влетело в чужую корму почти до середины, разрывая призрачные доски, точно ветхий саван.
Капитан “Лилии” пошатнулся от удара, схватился за борт, выкрикнул что-то на темном гортанном языке, воздел руки, точно призывая кого-то на помощь, и начал их сводить, чтобы хлопнуть в ладоши.
Но тут прямо в воздухе возник еще один черный гарпун и вошел четко в промеж красных огней глаз капитана “Лилии”.
“Холодное сердце” рванулось вперед, наваливаясь, и “Лилия” полыхнула разом и распалась на кусочки, мелкие, как хлопья пепла. Большая часть — едва ли не все — сразу же впиталась в борта Дорана, кое-что досталось волнам, а одно пепельное перышко даже прилетело Дороти на щеку, и она рассеянно вытерла его рукой.
— Ну вот, с третьего раза. А, между прочим, хвастал, что во всех северных водах лучше всех метает гарпун, — голос сэра Августина, раздавшийся за плечом, был сродни грому небесному.
Дороти обернулась в растерянности, чтобы увидеть самого Августина фон Берга, который старательно обдирал со странного черного костюма прилипшие водоросли и ворчал неизвестно на кого.
— Я думаю, он и с первого раза мог влепить прямо ему в голову, но решил покрасоваться, — продолжил мысль фон Берг. — Эти ребята еще большие хвастуны, чем придворные Его Величества. Правда, не поспорю, этим есть чем хвастаться.
— Астин, ты спас всех! — Дороти ошалело раскрыла объятья, но сэр Августин только отмахнулся.
— Перестань! Мне не понравилось быть собакой, и если бы не твой визит, я бы еще невесть сколько пробегал, нюхая чужие хвосты… бррр… Как вспомню, так ужасаюсь. Так что теперь мы квиты. Я же правильно понял происходящее? Мне же не показалось, и эти парни пытались, как это по-вашему, по-простому “надрать вам зад”?
— Но как ты…
— Я умею слушать людей. Эти северяне без дряни, которая выедала им мозги, оказались неплохими людьми. Не сильно разговорчивыми, но вполне разумными. А требовать многого от варваров… Не могу сказать, что они здорово разбираются в алхимии или математике, но зато с придуманным мной гарпунометателем управляются на раз. И еще их кораблик умеет плавать под водой…
— Ходить, — густой голос раздался сбоку, и на борт “Свободы” забрался светловолосый северянин, которому так здорово досталось на Янтарном. — Сколько раз тебе говорить, Августин сын Вольфа, корабли ходят. А плавает дерьмо у берега.
— Да, и этикет их не самое сильное место, а еще они мертвые, но общению это не вредит, — как ни в чем ни бывало продолжил сэр Августин. — Как понимаю, мы успели вовремя…
— Нет, — ответил за Дороти светловолосый. — Смотри туда! — и он указал на “Холодное сердце”, которое увеличилось в размерах чуть ли не вдвое и теперь сияло ровным сильным режущим светом, точно маяк во льдах.
Дороти присмотрелась и оцепенела.
Доран так и не ушел с палубы. Зато стал выглядеть куда лучше — мертвенная синева исчезла со щек, гнилая язва затянулась без следа, кожа утратила черноту, тени под глазами сгладились, побледнели.
Только вот сами глаза опять заволакивало мертвенной пеленой, а к его лодыжкам от корабельной палубы потянулись свежие паутинки, которые прямо на глазах жирели, пока не становились толщиной с тросы. И тогда рядом вырастали новые, привязывая, приковывая мертвого Дорана к мертвой палубе мертвого корабля.
Две самые смелые паутинки изогнулись, дотянулись до черной кисти руки, сразу же обросли толстым инеем, за ними метнулись еще три, и еще…
А потом Доран посмотрел на Дороти мутными мертвыми глазами и начал поднимать кулак с до сих пор зажатым в нем Рогом Хозяина Океана. Поднял и снова уронил бессильно, но паутинок нарастало все больше, и к чему дело идет, становилось ясно.
Дороти метнулась к варвару, схватила того за руки, мельком удивившись их жару, и попросила:
— Можешь доставить меня туда, к нему на палубу? Только быстро!
Северянин не стал задавать лишних вопросов, но кивнул на шею Дороти, где пульсировало пиявкой Сердце Океана:
— Не прислоняй ко мне его, снова лишит памяти и разума! И держись крепче.
Путешествие с мертвым под водой не тот опыт, который хотелось бы повторить когда-то еще.
Варвар схватил ее руку — точно кандалами сжал, и они ухнули в глубину с борта, сразу погрузившись ярдов на десять.
Сквозь разъедающую глаза соль Дороти успела увидеть затаившийся под самым днищем “Свободы” дракон — он поместился как раз слева от киля, поэтому оказался скрыт от глаз “Лилии”.
Мелькнули водоросли, кракен, который уже прекратил борьбу и теперь лишь слабо трепыхался, когда одна или другая акула, соблюдая страшную очередность, отхватывали от него куски.
Потом вода разом стала холоднее, словно она нырнул осенью в пруд, и почти сразу же под руки легла якорная цепь, а хватка северянина разжалась.
— Дерись храбро, хоть ты и женщина! — напутствовали в спину, и Дороти подтянулась вверх: рывок, другой, и она на борту “Холодного сердца”.
Доран стоял все так же, словно и не замечая незваную гостью — только нитей-паутинок стало еще больше, и новые появлялись все охотнее. Особенно они липли к черной руке, пальцы которой продолжали крепко сжимать Рог.
— Доран, — тихо позвала Дороти, но тот не обернулся, даже не вздрогнул.
Дороти сделала шаг вперед, чувствуя, как не нравится ее присутствие кораблю, как белые паутинки опутывают сапоги, в попытке задержать вторгшуюся на их территорию чужачку.
— Доран! — позвала она еще раз и остановилась в нерешительности, потому что одно дело провернуть все то, что задумала, в воображении, и совсем другое — в жизни, когда твой мертвый возлюбленный перед тобой, а ты не до конца уверена, что поступаешь верно.
А главное — сама не знаешь точно, сработает твой план или нет.
Сейчас вблизи стало видно, что Доран снова изменился: от поглощенной силы своих собратьев он стал
