Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
никак не может быть, чтобы для захвата Вены вам понадобилось меньше трех месяцев.
— А мы так далеко и не пошли.
— Вы не дошли до Вены?
— Нет.
— Допустим. Но где же вы подписали мирный договор?
— В Виллафранка1.
— Виллафранка? Там теперь столица Австрии?
— Нет, это деревня в Италии.
— Сударь, у меня в голове не укладывается. Разве можно заключать мир не в столице? Для нас это было вопросом принципа, это азбука, первейший постулат военной теории. Похоже, за время моего отсутствия мир сильно изменился. Но наберитесь терпения.
Здесь я должен признаться: во время десерта Фугас здорово напился. Он ел и пил, как герой поэмы Гомера, а говорил больше, чем Цицерон в его лучшие дни. Винные пары, мясо и красноречие ударили ему в голову. Он вдруг стал фамильярничать, перешел со всеми на ты, кому-то нагрубил и наговорил столько глупостей, что хватило бы на сотню пьяниц. В его опьянении не было ничего хамского и тем более непристойного. Просто из глубин сознания вырвался наружу его молодой дух — любвеобильный, тщеславный и начисто слетевший с ка-
1Виллафранкское перемирие (11 июля 1859 года) — заключено в ходе Австро-итало-французской войны после поражения при Сольферино, нанесенного австрийцам Наполеоном III. В результате Австрия уступила Ломбардию, которая отошла к Сардинскому королевству, в обмен на Ниццу и Савою, которые отошли к Франции.
тушек. Он провозгласил несколько тостов: за славу, за расширение наших границ, за истребление англичан, за надежду французской сцены мадемуазель Марс1, за чувственность, связующую хрупкими узами любовника с объектом любви, за отца, за сына, за полковника Роллона и за его полк!
Стиль его речей, в котором причудливо перемешались фамильярность и выспренность, вызвал немало недоуменных улыбок. Он это заметил, и в глубине его сердца вновь зашевелились нехорошие подозрения. Фугас стал громко, обращаясь к самому себе, задаваться вопросом, не злоупотребляют ли здесь его наивностью.
— Позор, — кричал он, — позор тем, кто желает, чтобы я принимал желаемое за действительное, а пузыри за фонари! Погодите, дождетесь, что фонарь рванет, как бомба, и тогда всем станет тошно!
После таких речей ему оставалось только рухнуть под стол, и все ждали, что этим все и кончится. Но полковник принадлежал к поколению титанов, привыкших к излишествам и способных нести бремя удовольствий с такой же легкостью, с какой они противостояли лишениям и усталости. Как только госпожа Рено задвинула свой стул, дав тем самым понять, что ужин окончен, Фугас легко поднялся, галантно предложил ей руку и повел в гостиную. Держался он немного скованно и выглядел слегка театрально, но на всем пути к гостиной он шел строго по прямой и ни разу не споткнулся. Выпив две чашки кофе и изрядное количество крепких ликеров, Фугас на глазах преобразился и его речь стала на удивление разу-
1Сценический псевдоним Анн-Франсуазы Буте-Сальвета (1779–1847). популярнейшей французской актрисы, 33 года игравшей на сцене «Комеди Франсез» во времена Наполеона и Реставрации Бурбонов.
мной. В десять часов вечера доктор Марту пожелал, чтобы полковник поведал присутствующим свою историю. Фугас пристроился на скамеечке, попросил стакан воды с сахаром и какое-то время собирался с мыслями. Гости расселись вокруг него, и полковник произнес речь, отличавшуюся старомодным стилем, которая предлагается вашему вниманию.
Глава XIII ИСТОРИЯ ПОЛКОВНИКА ФУГАСА, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ
— Не ждите, что я разукрашу свой рассказ нежными цветочками и подменю суровую правду их красотой и благоуханием. Я француз и солдат и презираю притворство. Вы спрашиваете меня, как друга, и я отвечу вам со всей прямотой.
Моими родителями были люди бедные, но честные, и произвели они меня на свет накануне славной годины, когда прозвучала клятва в зале для игры в мяч и зажглась заря свободы61. Произошло это на юге Франции, и еще
лежа в колыбели, я лепетал первые слова на любимом языке трубадуров. Мое рождение стоило жизни моей матери. Мой родитель был скромным сельским учителем, который вкушал хлеб насущный, обильно полив его своим трудовым потом. В детстве мне не доводилось играть в те игры, которыми развлекались дети из богатых семейств. Разноцветные камушки, что валяются на берегу, и всем известное насекомое, которое дети ловят и привязывают за нитку, чтобы плененное существо могло свободно летать, заменили мне обычные игрушки.
Один старый священнослужитель, порвавший с мрачным фанатизмом и принявший новые французские порядки, стал моим Хироном6263 и моим Ментором64. Он питал мой мозг рассказами о римских и греческих героях и вливал в мои уши чистый мед истинной мудрости. Слава тебе, почтенный ученый старец, давший мне первые уроки знаний и первые примеры добродетели!
Но атмосфера доблести и славы, воцарившаяся в стране благодаря гению одного человека и мужеству всего народа, обострила мои чувства и заставила трепетать мою юную душу. Франция, потушив пламя гражданской войны, собрала все свои силы в один кулак и двинула их против враждебной Европы, а удивленный и покорившийся мир сдался под натиском этого неудержимого потока. Ни один француз не оставался равнодушным при звуках грома победы, который отзывался в миллионах сердец.
С самых ранних лет я почувствовал, что честь ценнее и важнее, чем жизнь. Гром барабанов войны выбивал у меня гордую мужскую слезу. Я бежал по улицам
Тулузы за полковым оркестром и думал: «Я тоже хочу носить лавры победителя, пусть даже омытые моей кровью!» К немощной оливковой ветви я относился с нескрываемым презрением. Я был равнодушен к мирным победам адвокатского сословия и успехам жирных торгашей и финансистов. Тоге наших цицеронов, мантиям судей, курульным креслам65 законодателей, богатству наших крезов я предпочел меч. Казалось, сама Беллона66вскормила меня своим молоком. «Победить или умереть» стало моим девизом, когда мне еще не исполнилось и шестнадцати лет.
С каким жгучим презрением выслушивал я истории наших политических хамелеонов! С какой брезгливостью относился к разного рода Тюркаре67, возлежавшим на подушках в шикарных каретах, ведомых разряженными кучерами прямиком в будуары неких Аспасий68. Но когда я слушал рассказы о подвигах рыцарей Круглого стола или стихи, прославляющие отважных крестоносцев, когда до меня доходили сведения о подвигах современных Роландов69, упоминавшихся в сводках о победах нашей армии, которая сама стала наследницей Карла Великого, тогда мои глаза загорались неугасимым пламенем победных сражений.
Невозможно сказать, как изнывал
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
