забрались в страну многочисленных, жестоких и вероломных народов?
— Думаю, что нам нужно пока что последовать за теми двумя полтесками на край леса, посмотреть, что на берегу Моравы происходит, и нельзя ли нам остаться у нашего оврага, где сейчас всё войско, потому, что двигаться дальше никуда нельзя, — объявил князь своё решение после некоторого всем видимого колебания, — ни вперёд нельзя, ни назад нельзя.
— Да, правильно, князь, — сказал, кивая головой Тороп, — только заедем за холмы, и поглядим, что у Оломоуца творится, всё равно уже здесь, а потом отойдём к оврагу.
— Я бы не стал этого делать, — сказал Рагдай, — чего-то у меня плохое предчувствие про те холмы…
— День ещё только начался, кудесник, не грусти, — неожиданно развеселившись, ответил ему кривич Мышец, — бог Ярило за нас, видишь, как светит он нам ярко с неба!
— Да, Ярило за нас! — сказал Стовов бодро и тронул коня вперёд, — серба отпусти к своим грабителям, пусть живёт, кособрюхий.
— Меня бы тоже отпустил домой, великий господин, давно обещаешь! — с мольбой в голосе сказал князю Тихомир, с завистью наблюдая, как кланяясь, Драгослав пятится, а потом со всех ног бросается бежать к лесу.
— Рано ещё тебя отпускать, — ответил проводнику через плечо князь, — да и пока ты с нами, с нашими кораблями твои люди ничего не сделают!
Медленно и молча все двинулись к недалёким холмам среди зловещего вороньего карканья и трупного смрада. Когда отряд достиг края страшного поля, пришлось спешиться, потому что лошади отказывались идти вперёд из-за сплошного ковра из мёртвых человеческих тел, трупов животных, разбросанного домашнего и походного скарба. Лошадей приходилось тянуть за поводья, нахлестывать плетьми, понукать. Лошади скользили на влажной от крови земле, фыркали, трясли головами, дёргались. Мужчины-кутургуты тут лежали в панцирях, в железных и кожаных шлемах, с оружием в руках. Вокруг валялись иссечённые щиты, изломанные копья, все и всё было утыкано стрелами. Здесь состоялась настоящая битва, однако, кроме погибших кутургутов, других убитых видно не было. Скорее всего, франки и алеманы своих убитых забрали с собой.
Здесь тоже бродили среди посечённых те сербы, что обирали мертвецов. При приближении неизвестных им воинов, они отошли подальше, держась всё время на безопасном для себя расстоянии — больше полёта стрелы.
Поле мертвецов закончилось. Стребляне, как и следовало ожидать, не могли упустить возможности вооружиться валяющимся везде отличным оружием кутургутов. Охотники, что были с Орей, взяли себе с мёртвых прежде всего многослойные кожаные панцири, покрытые чёрным дегтярным лаком, легкие как пушинки, но прочные как сталь, и такие-же кожаные шлемы с пластинами, закрывающими шею и щёки. Взяли они ещё и лёгкие кожаные щиты на каркасах из ивовых прутьев. Судя по застрявшим в них стрелам, они служили отличной защитой, но при этом были необычайно лёгкими, гораздо легче дощатых щитов викингов из липовых дощечек, или щитов кривичей из сосны. А самым главным великолепным преимуществом их было то, что они не раскалывались от ударов и не сильно тяжелели от дождя. В отличии от обычных щитов с металлическими умбонами в центре для защиты кулака и размещения в нём рукояти одновременно, аварские щиты имели два кожаных ремешка для надевания на руку щита как большого наруча. При защите такой щит нельзя было выставить на вытянутой руке перед собой, как щит с умбоном, а нужно было закрываться всей рукой, поворачиваясь к врагу левым боком. Но зато кистью руки, на которой был надет аварский щит, можно было держать лук и стрелять, а потом сразу закрываться от стрел врага. Деревянный щит с умбоном перед стрельбой должен был быть отложен в сторону, оставляя воина беззащитным и вынуждая его терять время. В конном бою перед стрельбой деревянный щит можно было как-то повесить за спину или на седло, что было на скаку сложным делом, и могло стоить жизни в скоротечной конной схватке. Стребляне так же с умилением и восторгом взяли себе и панцири и щиты, сколько нашли, для своих товарищей. Так же они собрали множество сильно изогнутых дерево-костяные луков в колчанах и связки стрел разной длины, с разными наконечниками и перьями. Подобные луки, захваченные ранее в некотором количестве в битве у Одера, приводили охотников в восторг. Стребляне были отличными стрелками, однако только на небольшие дистанции, что было обусловлено как способом охоты в чащах Помосковья и Поочья, когда стрельба велась из-за укрытий с близкого расстояния, так и отсутствием материалов и знаний для изготовления мощных луков. Вооружившись аварскими луками, они получали настоящее могущество. Стрельба теперь могла вестись на расстояние в несколько сотен шагов, с пробитием насквозь деревянного щита. Только сырость сильно снижало силу лука, и ещё усталость стрелка после натяжения нескольких раз подряд тетивы. Ладри, например, как ни старался, так ни разу и не смог натянуть тетиву до состояния, пригодного для выстрела, даже когда наступил не лук ногой, и тянул двумя руками. Под усмешки викингов, он натянуть её только до половины. Несколько раз ещё тетива сняла кожу с руки стреляющих для учёбы среблян, и теперь они, подсмотрев приём у полтесков, защищали левую руку привязанной дощечкой, тряпкой или аварским наручем. Кривичи оружием мертвецов не интересовались, но зато обшарили нескольких убитых и сняли с них золотые кольца и браслеты, забрали монеты, красивые пряжки, пуговицы и иголки. Полтесков же интересовали только связки отличных стрел, перьев и древков для них.
Князя, проводника, книжника со слугой и викинга больше занимала открывшаяся за холмами картина долины Оломоуца в разрыве сплошной лесной стены. Перед ними расстилались поля с молодыми травами, цепи холмов, поросших кустарником и рощами. За ними был скрыт главный моравский город. Кое-где тёмными пятнами над светло-зелёным подлеском громоздились дубы, начавшие распускать серебряную листву. Дальше на западе, в дымке между холмами темнела широкая лента реки Моравы.
— Поворачиваем уже назад, князь? — наклонился к Стовову, спросил Рагдай, — место тут довольно открытое, для нашей стоянки не пригодное, и нет здесь никого, и делать тут нам нечего.
— Надо поле как следует обыскать, пока сербские и хорватские стервятники всё не поклевали, — сказал о своём желании, подъехавший к ним Тороп.
Он подкидывал на ладони горсть колец и монет.
— Князь, а дела-то весёлые творятся, тут бочонок серебра насобирать можно легко, и негоже нам терять хороший куш, ведь с золотом восточных королей ещё неизвестно что получится, а нам запас золота и серебра уже сейчас иметь не помешает! — закончил старший дружинник князя свою мысль.
— Да, всё поле надо занять и собрать всё золото и серебро, а заодно и коров
