ГЛАВА 78
Пейтон
Остаток поездки прошел в молчаливой пытке.
Я пыталась придумать способ освободить руки, но никак не получалось сделать это тихо. Возможно, вообще никак. По крайней мере, не для меня.
Последние несколько минут мы ехали все медленнее, и когда машина почти остановилась, чтобы сделать резкий правый поворот, который должен быть подъездной дорогой, я закрыла глаза.
Мы здесь.
Где бы это ни было.
Машина останавливается, и когда двери впереди начинают открываться, я стараюсь замедлить дыхание.
У меня нет никакого оружия. Я понятия не имею, как защитить себя, не от таких мужчин, как этот. Поэтому мой главный план — притвориться, что я все еще в отключке. Может быть, если они подумают, что я без сознания, они просто уложат меня где-нибудь и оставят в покое.
У меня нет никаких грандиозных иллюзий по поводу побега. Но я лучше буду ждать Неро в одиночестве, изображая опоссума, чем придется разговаривать или взаимодействовать с тем, кто за это отвечает.
Они не хотят моей смерти. Если бы это было целью, они бы просто взорвали обе машины.
Нет, я им нужен как приманка. Они пытаются заманить Неро.
И это сработает.
Я только надеюсь, что для них это будет ужасно плохо.
Дверь распахивается, и я пытаюсь расслабить свои черты. Я понятия не имею, как должен выглядеть вырубившийся человек, или как долго человек должен быть без сознания после удушения. Но, судя по просмотренным мною боевикам, а это, скорее всего, полная чушь, люди могут находиться в бессознательном состоянии минуты или часы.
Холодный воздух обдувает меня, обжигая порезы, которые испещряют каждый дюйм моей открытой кожи.
Мужчина раздраженно вздыхает.
— Хорошо, давайте занесем ее.
Руки, которые становятся, к сожалению, знакомыми, грубо хватают меня.
— Подождите, — прерывает другой голос, сопровождаемый тихим чавкающим звуком, как будто мужчина только что использовал тыльную сторону своей руки, чтобы ударить кого-то другого по груди. — Этот может нести ее.
Руки оставляют меня.
— Будьте моим гостем.
Я чуть не подпрыгиваю, когда новая рука прокладывает себе путь между моим боком и полом подо мной.
Оставаться мертвым грузом гораздо труднее, чем я ожидала, но каким-то образом мне это удается, когда мужчина поднимает меня вверх и перекидывает через плечо. Когда моя попа в воздухе, а голова и руки болтаются над землей, дышать труднее, но борьба сделает все еще больнее, поэтому я держусь изо всех сил.
Он толкает меня с каждым шагом. И я чувствую, как слезы стекают из уголков моих глаз по лбу в волосы.
У меня возникает искушение смахнуть их, попытаться рассмотреть окружающее, но я не решаюсь открыть глаза, не уверенная, что кто-то находится достаточно близко, чтобы увидеть.
В любом случае, это не имеет значения. Даже если я прослежу путь из дома и найду способ вырваться из незанятой комнаты, я никогда не смогу бежать. Эта автокатастрофа испортила меня.
И пульсация в черепе предупреждает меня, что у меня может быть сотрясение мозга. Перевернутый прилив крови только усиливает головную боль.
Двери открываются, потом захлопываются.
Меня поднимают на несколько ступенек. Спускаюсь на несколько ступенек. И я уже на грани того, чтобы разрыдаться от пульсации внутри моего черепа, когда мужчина останавливается.
Раздается стук, открывается еще одна дверь, и мы снова начинаем двигаться вперед.
Кто-то медленно хлопает, и я мгновенно ненавижу его.
— Так это она, да? — Голос смазливый, и я предполагаю, что он главный. — Хорошая задница, я полагаю.
Звук, которого я не ожидала, раздается по комнате.
Высокие каблуки.
Что-то внутри меня начинает разворачиваться. Женщины помогают женщинам. Это может…
Рука вцепилась в мои волосы, дергая голову вверх, шея кричит мне в знак протеста.
Я начинаю кричать от шока, но мой крик затихает, когда что-то твердое ударяет меня по лицу. Удар пришелся по щеке и уголку рта.
Рука отпускает меня прежде, чем я успеваю сфокусироваться на человеке, который меня ударил, и мое лицо падает обратно вниз, мой нос сталкивается со спиной мужчины.
— Эта сучка просто притворялась. — Женский голос полон такой ненависти, что я не понимаю его. — Она очнулась.
— Сейчас, сейчас. Так нельзя обращаться с нашей уважаемой гостьей, Никки.
Это имя всплывает в памяти, но тут мужчина, держащий меня, наклоняется вперед, и я соскальзываю с его плеча, падая на неудобную кушетку.
Из меня вырывается жалкий крик.
Внутри и снаружи все ощущается как оголенный нерв.
Сколько боли может испытывать один человек?
У меня так сильно болит голова. И из всех издевательств, которые я испытала от рук других, это самое худшее.
Каблуки снова щелкают в мою сторону, и я вздрагиваю.
В ответ раздается женский смех, пронизанный угрозой.
— Достаточно, — говорит мужчина со скрипом, который, должно быть, был его сидением на стуле.
— Эта шлюха стоила мне моих волос! — рычит она, ее шаги приближаются.
— Я сказал, хватит! — Его тон переходит от непринужденного к психотическому так плавно, что я окончательно теряю последнюю хватку самоконтроля.
Дрожь прокатывается по моему телу, и, не имея причин притворяться сильной, я выгибаюсь на бок. Страх и агония слишком сильны.
Находясь под углом, я пытаюсь прояснить зрение.
Мы находимся в кабинете, обставленном в высшей степени мужественно. Через всю комнату от меня, на расстоянии, наверное, двадцати футов, стоит огромный резной деревянный стол.
Я хочу обвести глазами комнату, осмотреть остальные помещения, поискать выходы, но мой мозг слишком затуманен. Поэтому я не отрываю взгляда от тел за столом. Один сидит. Один стоит сбоку от него.
Я никогда раньше не видела этого человека. Его жирные светлые волосы и похожие на крысиные черты лица сделали бы его похожим на злодея в любой обстановке.
Женщина, которая ударила меня, кладет руку на спинку его стула, вместе с именем, замирает
