в собственных дочерей. Беркут не хотел убивать хозяина, немец сам выстрелил себе в лицо из пистолета, когда понял, что проиграл сражение, пустив патрон в переносицу.
— Фанатик, — заметил Беркут и посмотрел на входную дверь.
Послышались торопливые шаги. Кто-то бежал по лестнице вверх. Через секунду раздался тревожный стук. Беркут поднялся с кресла и открыл дверь. За порогом стоял солдат лет двадцати пяти — хотя кто сейчас разберёт возраст солдат, война ускорила время, быстро превращая мальчишек в мужчин.
— Тебе чего? — спросил Беркут у запыхавшегося бойца. Он сразу узнал парня. Светлый хорошо помнил это лицо. Сама судьба свела с ним.
— Товарищ капитан, — тихо заговорил рядовой. — В доме через дорогу, в подвале немцы. Я им кричу — хенде хох, а они не выходят.
— Ты безоружный, что ли? — сердито щурился Беркут. — Гранаты у тебя для чего? А голова зачем? Предложи им сдаться, если не подчиняются, кидай смело гранату…
— Да там не солдаты! — перебил офицера рядовой. — Там дети… совсем маленькие. Они плачут. Иначе бы я сразу, как учили: гранату и очередь, и добить.
Большими глотками капитан Беркутов допил вино.
— Ладно, пошли в твой подвал. Ты только не ори, а то всех разбудишь.
***
Было темно. Вся улица завалена кирпичами, обломками мебели и кусками арматуры. Чуть впереди виднелась огромная баррикада из бетонных плит и металлических листов, свалившихся с крыш. С другой стороны дороги дымился сгоревший «Тигр». Трупы ещё днём убрали, но запах остался. Пять дней назад здесь лилась кровь. Здания были разрушены почти целиком. Выстоял только один дом, где и поселился Беркут. Светлый выбрал лучшее жильё для ночлега. Потому что заслужил, как никто другой.
— Давай показывай, где твои немцы, — всматриваясь в темноту, сказал капитан.
— Мы вдвоём пойдём? — удивился солдат.
— Не доверяешь мне?
— Нет, я доверяю, но вдруг нарвёмся на засаду.
Только вчера капитана Беркутова назначили командовать мотострелковой ротой. Бывший командир, майор Грибов — был ранен снайпером и место ротного занял новый офицер. Рядовой познакомился с капитаном только вечером на построении. Офицер представился, сказал, что теперь он отвечает за порядок в подразделении, а затем удалился в комнату на третьем этаже, и поговаривают — не один. С ним был высокий майор «Смерша» и две девицы. А отца этих фройляйн они застрелили специально, чтобы не мешал развлекаться. Но рядовой не завидовал. Он знал, что офицерам прощается многое, тем более таким боевым, как новый командир. Что ротный умелый воин — видно сразу.
— Покажи подвал, дальше я сам разберусь, — приказал капитан. — А ты встань за кирпичной кладкой и жди. Время подвигов подходит к концу. Береги свою жизнь, боец. Тебе понятно?
— А сами вы справитесь? Как вы один? — не унимался солдат.
— Я не один. Со мной товарищ «Вальтер», — улыбнулся Беркут и показал трофейный пистолет.
В огромной пробоине было темно. Беркут посмотрел во мрак подвального укрытия, заметив трёх женщин. Возле них собрались дети. Их было четверо. Все не старше семи лет. Капитан всмотрелся внимательней, увидев ещё и пожилого мужчину.
— Капитуляция, господа арийцы. Война окончена, — оповестил по-немецки Беркут. — Если у вас есть оружие, бросайте его ко мне в ноги. Вы обязаны сдаться. Подумайте о женщинах и детях. Примите поражение достойно и прекратите бессмысленное сопротивление.
Русский говорил спокойно, совсем без эмоций — даже ленился. Но самое интересное — он не прятался за стеной. Капитан Беркутов смотрел точно в тёмный проём, не таясь, словно у него в запасе тысяча жизней.
В подвале послышался женский шёпот. Затем заплакал ребёнок.
— Не стреляйте, господин офицер. Я сдаюсь, — хрипло отозвался мужчина и к ногам Беркута упал МР-40 без магазина, прозванный русскими «Шмайсер».
С поднятыми руками из укрытия вышел облысевший немец без головного убора. Его серая шинель без погон и шевронов была на несколько размеров больше положенного. Брюки на коленях были в извёстке и заправлены в новенькие сапоги. На груди шинели видны кровавые пятна.
— Моё имя Хайнц Цимер, — растерянно бормотал почти старик, призванный защищать столицу и фюрера всего месяц назад. — Меня отпустил русский комендант, у меня есть справка… Я служил в ополчении — не в СС. Я не хотел стрелять в вас и в того солдата. Это не моё оружие и патронов нет. Я нашёл автомат под плитой. Здесь, когда-то был мой дом. Вот моя жена Грета, две дочери, внучка и внук. Это моя семья. Я не солдат…
Беркут включил фонарик и посветил вниз.
— Давай в подвал, — подтолкнул немца в спину капитан. Затем он дал команду рядовому: — И ты с нами иди.
Фрау Грета зажгла керосиновую лампу. А подвале, где не было половины потолка и хорошо видно звёзды — стало светло. Все, включая детей, подняли руки, а трёхгодовалый мальчик, не понимая, что происходит, прятал ладошки за спину и дул губы. Он очень хотел спать, но какой может быть сон, если в городе русские.
— Ну и чего ты разбудил меня среди ночи? — спросил у рядового капитан Беркутов. — Баб испугался или вот этого малыша?
Светлый воин погладил мальчика по остриженной наголо голове, а рядовой красноармеец присел рядом, протянул мальцу горсть орешков и по-русски сказал:
— Хочешь? Их из самой Америки привезли. Они солёные… вкусные-е…
