у нас свои дела не доделаны, хуже того, не начаты как следует. Если тут у европейцев идет вражда с китайцами, то у нас на севере нет ничего подобного. Если кто и раздерется с лавочником, то это драки своих. Бывает же, что и брат с братом, и муж с женой дерутся. Это не конфликт между государствами.
Вон виден и наш пароход. Чихачев одел своих матросов сообразно климату южных морей. Рослые и загорелые, они в светлых рубашках с короткими рукавами, в панталонах из хлопка и в панамских шляпах. Часовые с карабинами в руках и белых гетрах переминаются с ноги на ногу, как породистые скакуны с забинтованными лодыжками перед взятием барьеров.
— Вы говорите по-китайски? — вежливо осведомился Вунг, идя рядом с Чихачевым.
— Нет… — ответил Николай, — к сожалению…
— Мой папа говорит по-русски. Он до сих пор помнит встречи в молодости и скучает. Говорит мне, ах, сын, этого забыть нельзя. Папа всегда рад встрече с вами.
— Я служил на севере, — заговорил Чихачев, — встречался с китайцами, они приезжают к нам торговать. Выучил немного китайских слов.
Глаза Вунга несколько раз прочертили острые линии, промелькнув из угла в угол по прорезям.
— Ах, да, да! — как бы что-то вспомнив, воскликнул он. — Вы знаете, мой папа всегда говорит, что он охотно взял бы на воспитание русского мальчика, он так мечтает об этом.
«За коим лешим понесло сюда Евфимия Васильевича?» — опять подумал Чихачев.
Может быть, Вунг испытывал неловкое чувство? Не казалось ли ему, что капитан русского корабля смотрит с упреком, словно хочет спросить: как же вы, мистер Вунг, китаец, получивший хорошее воспитание, служите англичанам и помогаете им в войне против Китая? Невольно и сам с недоверием поглядываешь на того, кто про тебя так думает. Вунг не мог не предположить, что Чихачев принимает его за предателя.
«А что же делать? — мог бы ответить Вунг. — Как поступить иначе? Что вы нам посоветуете? Что вы, русские, можете предложить нам взамен, — вы же наши соседи!»
Как знать, может быть, надеется, что когда-нибудь весь Китай будет подобием Гонконга, станет его учеником, позврослеет, возьмет с него пример и начнет свою новую историю.
«Почему вы такой серьезный молодой человек?» — читал Вунг вопрос в глазах русского капитана.
— Китай пройдет своим путем. Он еще долго будет учиться. Он возьмет лучшие примеры там, где возможно…
— Тайпины уничтожают власть Цинов? — спросил Чихачев.
Вунг дернул головой, словно его кольнули под скулу. Его глаза опять пробежали по прорезям из угла в угол.
— Тайпинги! Они разбили древнейшую фарфоровую башню, сооруженную при китайской династии, а вместо нее возводят дворец, который снаружи и внутри отделан американскими побрякушками. Как вам это нравится? Что за разрушение старого и воздвижение нового мира, когда безвкусица и безграмотность заявляют свои претензии. Глава народного движения рекомендует себя небесным братом Христа! Цветные зеркала! Хе… Эу! Кровожадный Хун с умом младенца!
— Я очень благодарен вам за ваши рассказы, — сказал Чихачев.
— We аге looking after you, — ответил Вунг.
Можно понять, что Эдуард Вунг сказал: «Мы следим за вами», но Николай вспомнил, что, кажется, эта фраза означает: «Мы заботимся о вас».
Проходили мимо здания сената. За кованой решеткой железных ворот виден был сад со статуями на заднем фоне вдоль низкой стены с пилястрами.
Артур показывал тетради и альбомы с набросками планов укреплений, военных бараков и батарей Макао, с цифрами возможного количества португальских солдат и американских маринеров, охраняющих временную резиденцию посла Штатов. Форсайт заметил неточности и упущения.
Они, не стесняясь присутствием окружающих, негромко обменивались мнениями. Чихачев подумал, что Вунг попал ему не в бровь, а в глаз. Спросил: «Говорите ли вы по-китайски?»
Глава 10
АМЕРИКАНЕЦ
Адвокат из Пенсильвании Вильям Рид был назначен в Китай в звании чрезвычайного посла и полномочного министра… менее чем через неделю после прихода к власти президента Бьюкэнэна… В инструкциях, данных ему, содержался ответ на амбиции американцев, желавших приобрести новые территории за счет Китайской империи…
Деннет Тэйлор. «Американцы в Восточной Азии»
У ворот особняка, в котором останавливался посол Рид, приезжая в Макао, стояли солдаты морской пехоты, с ружьями и с револьверами у пояса. У хозяина дома, магната американской торговли в Китае, две собственные пушки стоят у ворот и две в саду.
— Посол Рид дома? — спросил Путятин.
— Да, сэр.
Маринеры с карабинами пропустили послов в ворота. Путятин тут свой человек, они с Ридом запросто ходят друг к другу. Никто не пошел доложить о приходе Путятина и Элгина. И никто их не сопровождал.
В сумерках в комнатах нижнего этажа было темно.
— Мальчики, эу… — закричал Путятин, как у себя на корабле. — Кто тут есть? Я пришел с послом Англии.
В анфиладе комнат послышался чей-то голос, там произошла короткая перебранка, хлопнула балконная дверь.
Шаги здоровенных ног раздались по мрамору, и вошел рослый американец. Он положил свою шляпу на пол около стула и хлопнул обоих послов по рукам.
Элгин и Путятин были приглашены в кабинет и усажены в кресла, обитые зеленой кожей с отделкой под серебро, как ковбойские седла.
Переговорили о том о сем, как всегда при встрече, Путятин замолчал, ожидая, что будет дальше, как братья поведут себя друг с другом.
Канонерка Элгина стоит с поднятыми парами, и, судя по этому, посол не хочет задерживаться. Срочные дела призывают его, после осмотра войск и кораблей в дельте Кантонской реки, поскорей вернуться в свою штаб-квартиру в Гонконге.
Что же мне теперь остается? Пожелать им успеха? Конечно, как-то неудобно отмалчиваться, это только себе на вред; я смолчу, а потом будут ко мне претензии в неискренности. Элгин человек приличный, известного рода. У них сейчас есть стремление жить с нами в мире, не упуская своего, действовать сообща, и я не должен этим пренебрегать. Нельзя обнаружить, что понимаю суть их политики. Переборю себя, притворюсь, что ни о чем не догадываюсь.
Да и пусть англичане идут на Кантон. Пусть сунутся. Да и мандаринов надо потрясти. Потряс Перри японцев, и те сразу уступили и опомнились и ему же благодарны. Что же делать, как поступать иначе? И мандарины должны опамятовать. Пора тряхнуть и самого Сына Неба, будь он неладен. Он как священный бык улегся на своих наложницах. Англичане спесь с него собьют, им только взяться. Путятин намерен помочь Китаю другими средствами. Это его цель. Но мы сами живем в Европе, зависимы и связаны интересами и всеми своими
