или нашего, хотя именно твоего.
И, посмотрев на мужа, который, казалось, не слушал ее, точнее, не слышал, потому что не умел или не хотел, добавила:
– Я ухожу.
Андрон энергично закивал:
– Ну да, нам всем надо остыть и прийти в себя. Но съеду из дома я, а не ты. Поживу в отеле, а потом вернусь, когда страсти улягутся.
Ах, вот оно как!
Нет, страсти уже не улягутся, потому что страсти уже не было.
Зоя повторила:
– Я ухожу. Не на какое-то время, а навсегда. И не пытайся меня переубедить. Мы расстанемся. И ничего в будущем между нами не будет. Я заберу Антошу, и мы с ним уедем. Прощай, Дроник!
И вышла из спальни, уже их бывшей супружеской спальни.
Муж бежал за ней по коридору, пытался задержать на лестнице, но Зоя заглянула в детскую – сына там не было.
– Где Антоша? – спросила она. – Понимаю, не у себя, потому что няня, вместо того, чтобы следить за ребенком, скачет на тебе, как профессиональная наездница.
Подхватив несколько любимых игрушек сына, Зоя отправилась в его комнату и принялась собирать вещи. Муж лез под руку, твердя, что отныне все будет иначе.
Зоя знала, что он прав: да, все будет иначе, совершенно иначе. Складывая маечки и трусики Антоши в большую сумку, Зоя ни о чем не думала, даже не слышала, что пытался донести до нее муж.
Муж, которого она все еще любила, но жить с которым больше не могла.
И более не намеревалась.
Андрон, выхватив у нее из рук сумку, заявил:
– Никуда ты не поедешь!
– Поеду. Или попытаешься удержать?
– Но сына я не отдам!
– Отдашь, потому что у тебя нет выхода. Ты получишь свои Центры, а я Антошу.
– Да на что мне Центры без тебя!
Выпалив это, муж смолк, а Зоя, забирая у него сумку, сказала:
– Вопрос резонный, но ответ на него ищи сам, без моей помощи. Я больше твоим прелестным носиком быть не намереваюсь, ищи себе другой.
И выходя прочь, добавила:
– У няни, кстати, весьма массивный шнобель…
Она прошла по дому в поисках сына – и вдруг поняла, что его нигде нет. Беспокойства Зоя не испытывала, только злость.
– Ты ведь его спрятал? Где? Няня по твоему приказанию его удерживает?
Муж, схватив ее за руки и встав на колени, заныл:
– Но ведь нам было так хорошо! Зачем все разрушать!
Ну да, было. Только в то время, пока им было хорошо, Андрон наверняка регулярно предавался утехам на стороне.
– Увы, разрушил все ты, а не я. Только не ной про мужскую биологию и потребности. Я же не пудрю тебе мозги моими потребностями.
Оставив мужа стоять коленопреклоненным посреди холла, Зоя, которая никак не могла понять, где же они прячут Антошу, услышала вопрос себе в спину:
– И чего ты этим добиваешься? Думаешь, это сделает тебя счастливой?
Она этого не знала, но хотела попробовать.
– Антоша! – крикнула она. – Сынок! Это мама приехала, выходи!
Ответа не последовало. Зоя, повернувшись к мужу, уже вставшему с колен, спросила:
– Где она его удерживает?
– Кто кого удерживает? – спросил муж, весьма натурально изображая неведение, а Зоя закричала:
– Няня, с которой ты спишь, нашего сына! Ты же прекрасно понимаешь, что Антоша – это единственный рычаг давления на меня, поэтому и не желаешь его отдавать. Только так ты можешь заставить меня и в дальнейшем быть твоим прелестным носиком.
– С ума, что ли, сошла, – прокомментировал эту тираду муж, и Зоя, не выдержав, бросилась на него с кулаками. Андрон с легкостью перехватил ее руки, отвел в сторону, и они, тяжело дыша, стояли друг напротив друга. Муж вдруг наклонился и легко поцеловал ее в губы.
И Зоя поняла, что все еще хочет его.
Наверное, он снова сумел бы выбить у нее прощение и они бы даже занялись сексом прямо там, на лестнице холла, но тут из бокового крыла примчалась взмыленная, с вытаращенными глазами и дергающейся губой няня.
– Антоша, он там…
Зоя, вырвавшись от мужа, бросилась в боковое крыло.
…Антошу они нашли в крытом бассейне – мальчик там резвился, но всегда под присмотром, а в этот раз, оставшись один под вечер, без матери, которая была далеко, без отца, который трахался с няней, наверняка прошлепал туда и решил поплавать.
Андрон прыгнул в воду и извлек неподвижное тельце сына. Няня, надо отдать ей должное, крайне профессионально и долго делала искусственное дыхание и массаж сердца. Оперативно прибывшие парамедики пытались реанимировать ребенка прямо у кромки бассейна.
А Зоя, безучастно и словно в ступоре наблюдая за всем происходящим, как за кадрами фильма, знала: как когда-то и мама, бабушка Антоши, мальчик нырнул и не вынырнул.
Смерть забрала его, а она даже этого и не унюхала.
Так смерть обхитрила ее, отомстив за все те жизни, которые Зоя увела у нее, – и забрала в качестве компенсации маленького Антошу.
На похоронах Антоши присутствовали только они вдвоем, мать и отец, не говорившие друг другу ни слова и смотревшие только на крошечный полированный гробик. Когда ее насморк прошел, Зоя, впервые вступив в дом, некогда бывший их домом, но теперь, как некогда и волшебный дом, переставший являться таковым, ощутила слабый, но столь знакомый аромат прелых ландышей.
Не будь у нее тогда насморка, она бы его почувствовала. Но не будь у нее насморка, она бы и не вернулась в Москву раньше времени. Не трахайся муж с няней, Антоша не остался бы без присмотра. Не трахайся муж с няней, ничего бы не произошло.
Или произошло бы все равно?
Зоя знала, что сколько бы она ни старалась спасти людей, смерть все равно рано или поздно выигрывала каждый из раундов. Если не сейчас, то потом.
А теперь она пришла к ней в дом, забрав Антошу. И ее дар, этот никому не нужный, глупый дар, ничего изменить не смог.
Она даже не смогла ощутить запаха смерти сына и не попыталась спасти его.
Хотя к тому времени, когда она прибыла в особняк, как сообщили позднее врачи, мальчик был уже мертв. Нырнул и не вынырнул.
Так и она сама – нырнула в свое горе и не вынырнула. Дом, ее дом, вдруг стал таким чужим, пустым, враждебным. В первом доме, ее доме, поселился убийца, запустив туда смерть. Во второй дом, тоже ее дом, смерть заявилась сама.
Распространяя аромат прелых ландышей. Запах, который она так и не смогла ощутить.
В доме никого не было – Андрон поселился в гостинице, но Зое
