И вот, спустя некоторое время, она уже стояла на порожках своего дома. Сквозь стеклянную, затонированную панель в двери на улицу лился тусклый свет из коридора. Джаки постучала в дверь и, прислонившись к перилам, стала ждать. Сначала заскрипела лестница в доме, а после скрипнула половица возле входа, а вот повернулся замок и скрипнула дверь, открываясь.
— Марта, — Джаки вымучено улыбнулась и ступила через порог. — Как Тим?
— Температура спала. Сейчас он спит, — Марта отступила в сторону, предоставив Джаки пространство для действий.
Та разулась, поставила обувь на полку и сняла куртку.
— Как отец?
— Он читает… Ох, милая, я переживаю за Тима. Эта его акклиматизация меня пугает, — встревожено лепетала Марта.
— Он просто никогда не был в холодных… м… странах… Так что, я думаю, к утру все нормализуется, — ответила Джаки.
Она была слишком усталой, и все, чего сейчас хотела, — это просто лечь на кровать и забыть обо всем случившемся.
— Знаешь, Марта, приготовь, пожалуйста, кофе и принеси его ко мне в комнату.
— Хорошо, — женщина удивленно посмотрела на Джаки. — Сахар или молоко нужно?
— Нет, ничего не надо, просто кофе.
Джаки поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Из-за работающего кондиционера там было довольно прохладно, но девушка не стала его выключать. Она подошла к шкафу и на ощупь стянула с вешалки шерстяную кофту, закуталась в нее. Единственным источником света в комнате была тусклая настольная лампа у кровати. Но этого света было достаточно, чтобы разглядеть малыша. Свернувшись клубочком, Тим спал, укрытый одеялом, но дыхание его было неровным, а щеки все еще пылали от жара.
Стараясь не разбудить сына, Джаки подошла к кровати и забралась на нее. Залезла под одеяло и притянула Тима к себе. Она зарылась носом в его волосы и глубоко вдохнула их запах, отдающий детским шампунем с ароматом яблока. Так, прижимая к себе сына, она и не заметила, как заснула.
Проснулась же Джаки посреди ночи от того, что замерзла. Она выбралась из кровати и выключила кондиционер. На прикроватной тумбе стояла кружка с кофе, которую, скорее всего, принесла Марта, пока она спала. Джаки выключила лампу и взяла холодную кружку. Она села в кресло и поджала под себя колени. Она сделала глоток холодного кофе, затем еще один и еще один. А после на ее глаза навернулись слезы. Что-то внутри сломалось, и они неудержимым потоком хлынули вниз по щекам. Но это не была истерика, это были лишь беззвучные слезы, которые она глотала, мешая с горьким и холодным кофе. Отдаленно отметив, что Марта готовила отвратительный кофе. Джаки не хотела этого признавать, но все же она была плаксой, и со временем ничего не изменилось.
Но так же неожиданно, как эти слезы начались, так же они и закончились, оставив после себя лишь опустошение. Джаки сидела в кресле и смотрела на кровать. Тим спал глубоким и спокойным сном. Жар окончательно спал и дыхание выровнялось. Это было хорошо: и то, что ему стало лучше, и то, что он спал и не видел ее слез. Джаки не хотела быть слабой в глазах сына, раз уж сама приняла решение оставить его без отца. Она понимала, что он был уже достаточно взрослым и все прекрасно осознавал.
Джаки сделала еще один глоток, но оказалось, что кофе уже кончился. Она поставила кружку на пол и откинулась на спинку кресла.
— Черт! — в сердцах выпалила она.
Еще некоторое время Джаки просто сидела в кресле и смотрела, как за окном медленно кружились снежинки. Первый снег в этом году. И вот, находясь в некотором раздражении и смятении чувств, она достала из-под кресла свой ноутбук и принялась печатать. Она всегда печатала ночью. И нет, она соврала Рику. Сейчас, в Лондоне, она писала гораздо больше, чем обычно, и гораздо быстрее. Все те черновые главы, что она отослала ему, были написаны здесь за эту неделю. И всю эту ночь, как и всю прошлую, она сидела и писала.
Глава 27
За окном едва забрезжил рассвет, когда Джаки закончила главу и отложила ноутбук. Это удивительно, но она была настолько поглощена работой, что даже не заметила того, как прошла целая ночь. Девушка встала из кресла и потянулась, разминая затекшее от долгого сидения в одной позе тело. Как ни странно, она не чувствовала никакой усталости, хоть и практически не спала.
Джаки подошла к мирно спящему Тиму, который во сне скинул с себя одеяло, и укрыла его. Мальчишка настолько крепко спал, что даже не заметил этого, продолжая сопеть. Джаки улыбнулась. Она была рада его умиротворению.
Не желая мешать сыну, девушка, стараясь ступать как можно тише, направилась к двери. Открыла ее и выскользнула из комнаты, бесшумно прикрыв за собой.
В доме было абсолютно тихо, все еще спали. И в этой тишине скрип половиц под ногами был особенно пронзителен. Да и в предрассветном сумраке весь дом был еще более опустошенным, чем ей казалось до этого. Сумрак съедал краски и все выглядело серым и безжизненным, но сейчас Джаки не нужны были эти краски. Дом как раз соответствовал ее душевному состоянию.
Джаки босыми ногами ступала по холодным половицам, желая лишь одного — чтобы от их скрипа кто-нибудь не проснулся и не нарушил ее тихое уединение. Но лестница скрипела просто безбожно, и девушке даже показалось, что отец в своей спальне перевернулся и скорее всего проснулся, но нет, ничего подобного не произошло и ничто не нарушило ее идиллии. Джаки спустилась вниз по лестнице и побрела на кухню, радуясь тому, что здесь половицы не так провисли от времени, а потому меньше скрипели. На кухне, как и всегда, продолжал гореть ночник, который Марта включала каждую ночь на случай, если кто-то проснется и захочет выпить воды, но, как показывала практика, подобное случалось крайне редко.
Джаки достала из кармана джинсов телефон и бросила его на стол. Выключила ночник, чтобы на кухне стало чуть темнее. Она не хотела, чтобы что-то нарушало ее спокойствие.
Девушка плохо знала обстановку кухни, все же хозяйничала здесь не она, а Марта. Поэтому ей пришлось изрядно повозиться, прежде чем она смогла выудить из какого-то ящика маленькую турку. С кофе ей повезло гораздо больше, ведь он стоял в маленькой железной баночке над газом. Там было очень много баночек и большинство из них были подписаны. Кофе был в коричневой с надписью «нерастворимый», написанный по-детски корявым и даже забавным почерком Марты. Она открутила крышку и вдохнула пряный аромат. Джаки не знала, когда конкретно начала пить кофе, просто однажды отвращение к нему исчезло. Ей даже казалось, что это случилось в период беременности. И если быть честной, Джаки не придавала этому особого значения. Просто произошло и все.
Она сварила кофе и перелила его в кружку, поставила турку в раковину. Сливок или молока в холодильнике не обнаружилось, поэтому ей пришлось использовать сухие сливки. Размешав их в кружке, Джаки села на барный стул.
Это могло быть абсолютно идеальное утро, если бы на душе у нее не было так паршиво.
Джаки сидела на табурете, болтая ногами, и маленькими глотками отхлебывала свой кофе, радуясь тому, что у нее он получился гораздо вкуснее, чем у Марты. Это была ее маленькая, ничего не значащая победа.
