бы их было двое или трое? Быть может, в таком случае, я бы немного вспотел. Однако мне кажется, что у четверых рыцарей есть небольшой шанс».
— Прочь с дороги, голый идиот, — сказал другой рыцарь. — Ты не рыцарь в таком смехотворном виде.
— Я хочу, чтобы у нас была полная ясность, — продолжал Казио, опираясь на Акредо. — Вы боитесь сразиться с голым человеком. Вы ведь поняли, что я готов биться сразу со всеми?
— Рыцари Гравио сражаются только с рыцарями, жалкий тупой свинопас, — заявил рыцарь с рыжими усами. — У всех остальных есть выбор отойти в сторону, или умереть, как лишенным чести собакам.
— Да я слышал какие вы храбрые ребята, — сказал Казио. — Говорят, вы обожаете убивать женщин — ведь лишившиеся головы любовницы не смогут рассказать о вашем полнейшем бессилии.
— Оставь его в покое, — вмешался другой рыцарь — Это просто безумец.
— Мое терпение не беспредельно, — прорычал усатый. — Но я попробую его простить. Прочь с дороги.
Казио сделал шаг вперед.
— Если мои слова вам непонятны, то я перейду на более доступный язык.
И он направил в их сторону строю мочи.
Теперь Казио добился желаемого результата. Усатый взревел вместе с двумя товарищами бросился к Казио. Трое обнажили свои мечи.
Казио развернулся и побежал изо всех сил. Конечно, он бегал медленнее лошади, но лошади требовался разгон.
Свернув в лес, Казио оглянулся и увидел, что рыцари набирают скорость, все они держали мечи наготове, готовясь его прикончить.
Он пробежал еще три пареси, снова свернул и принял боевую стойку.
Трое всадников с грохотом повернули вслед за Казио. На лице Усача застыла злобная усмешка, он что-то закричал, но именно, в этот момент он и его собратья оказались перед веревкой, которую Казио натянул между двумя деревьями. Усач налетел на веревку лицом, а один из его спутников — латным воротником. Третий успел заметить ловушку и поднял меч, чтобы разрубить веревку, но задел ее предплечьем. Все трое рухнули на землю со своих скакунов.
Лишь один из них сумел приподняться — тот, что попытался разрубить веревку. Казио не стал дожидаться, когда он встанет на ноги, а сразу поднят забрало шлема, которое опустилось, когда всадник упал на землю, и врезал ему рукоятью Акредо в нос. Рыцарь закричал, Казио сорвал с его головы шлем и ударил его еще раз. Тот упал и больше не делал попыток подняться.
— Трусы, я дал вам шанс сражаться с честью, — сказал Казио — Вы этого не заслужили, поскольку мне такого шанса вы предоставить не пожелали. И вот чем это для вас закончилось.
Он повернулся и побежал к карете, где обнаружил з’Акатто, стоящего над четвертым рыцарем, который неподвижно лежал на дороге.
— Они мертвы? — спросил з’Акатто.
— Возможно, один из них. Я не стал выяснять что с остальными.
— Нам следует их прикончить, — сказал з’Акатто.
Казио покачал готовой.
— Я не убиваю людей, которые не могут защищаться. Ты это знаешь. Ты сам меня учил.
— Так это на дуэли. А во время войны ты делаешь то, что должен.
— Я не воюю, — возразил Казио. — Я лишь пытаюсь спасти своих друзей.
— Ты должен быть практичным.
— Сегодня я уже достаточно был практичным, — ответил Казио. — Давай закончим с этим.
— Ладно, пусть будет по-твоему, — не стал спорить з’Акатто — Нужно посмотреть, нет ли у них чего-нибудь полезного.
— Давай вместе, — ответил Казио.
— Ты мне не веришь?
— Напротив, я знаю, что ты всегда остаешься собой. А вдруг в карете окажется пятнадцать солдат? Тебе потребуется моя помощь.
З’Акатто пожал плечами и вытер свой клинок о плащ мертвого рыцаря. Потом они вдвоем подошли к карете. Возница исчез — очевидно, сбежал.
На каждой двери имеюсь зарешеченное окно, но Казио не увидел, чтобы из него кто-нибудь выглядывал, и его сердце сжалось. Что если они убили Остру?
Он схватил за ручку и потянул. Однако дверь не поддавалась.
— Здесь нет замка, — заметил з’Акатто. — Но там кто-то есть.
— Остра? — позвал Казио и постучал в дверь. — Это я, Казио.
Ответа не последовало. Он постучал сильнее. Потом выругался и принялся колотить изо всех сил.
— Отойди в сторонку, — сказал з’Акатто.
Казио так и сделал — он заметил, что з’Акатто держит в рукетяжелый меч мертвого рыцаря.
— Осторожнее, — предупредил Казио.
Первый удар слегка повредил гладкую поверхность двери, после второго полетели щепки, после третьего образовалась небольшая щель. З’Акатто засунул в нее лезвие, затрещало дерево, щель стала шире, и они сумели заглянуть внутрь кареты.
Там они увидели недвижимую бледную Остру, ее руки были связаны, а изо рта торчал кляп. Рядом с ней, опустив голову на грудь, сидел мужчина лет пятидесяти со светлыми волосами. Кровь из носа стекала ему на подбородок.
— Остра! — закричал Казио, которому наконец удалось засунуть руку внутрь и нащупать задвижку. Он с трудом повернул ее и дверь распахнулась.
Казио коснулся ее лица, оно оказалось теплым. На щеке осталась красная отметина, под глазом набухал синяк. Темное платье цвета шафрана было разрезано в нескольких местах, открывая окровавленные бедра.
— Остра!
Он приложил ухо к ее груди, и с облегчением услышал, как бьется ее сердце.
— Нам нужно двигаться, — сказал з’Акатто. — Люди Церкви рыщут по всем дорогам. Мы возьмем карету и где-нибудь спрячемся.
— Правильно, пробормотал Казио, пытаясь привести Остру в чувство.
— Помоги мне вытащить мужчину.
Казио с неохотой протянул руку и открыл дверцу кареты с противоположной стороны. З’Акатто потянул мужчину на себя, а Казио принялся подталкивать его со своей стороны.
Мужчина закашлялся, из его носа потекла кровь.
— Диуво! — выругался Казио. — Он жив.
— Ясное дело, — проворчал з’Акатто.
Казио нахмурился и потянулся за Акредо.
— Нет, — возразил з’Акатто, поднимая руку. — Я оттащу его в лес, может быть, мы найдем у него что-нибудь полезное. Хорошо?
Казио с трудом сдержал ярость и перевел взгляд на Остру.
Он увидел, что крови на ее бедрах немного — все порезы были неглубокими.
— Ладно, займись им, — тихо ответил он.
Казио быстро оделся и нашел в карете несколько мехов белого вина, слабого, как будто разбавленного. Когда они остались в едущей карете одни, он тщательно промыл раны
