— Ну что, девочка, ты готова отправиться спать со своим стариком?
Муки гавкнула и побежала в спальню. Свен отправился следом. Муки закрутилась у изножья кровати. Свен не стал раздеваться, просто лег поверх одеял на своей стороне. Муки запрыгнула на кровать и свернулась клубком на излюбленном месте — в изгибе ног хозяина.
Оба почти сразу же провалились в сон.
До Клейтона вдруг дошло, что он не пересчитал коров по головам — тех, что спаслись из самолета. А вдруг не все добрались до Свена? Дом Гарви был довольно близко к месту крушения — может, пара коров забрела к ним? Если Джеймс нашел их, просто сел на снегоход и поехал в особняк выяснить, что происходит…
Клейтон набрал номер Гарви. Стефани ответила на втором гудке.
— Слушаю?
— Стефани, это Клейтон.
— Ох, Клейтон! Ты не заскочишь сегодня? Я могла бы приготовить твои любимые кексики, сварить кофейку, посидим и…
— Ты не могла бы позвать Джеймса? Это важно.
— Хорошо, сейчас позову.
Клейтон ждал, задаваясь вопросом, не ошибся ли он. Его действия могут Свена, Стефани и Джеймса подвергнуть потенциальной опасности — во имя спасения Тима и Сары от опасности реальной. В любом случае дерьмовый звонок.
— Алло, Клейтон, привет, — раздался в трубке голос Джеймса. — Здорово, что ты наладил связь так быстро.
— Да пока не наладил, — сказал Клейтон. — Звоню со своей трубки с одного из обрывов. Слушай, Джеймс, ты не видел ничего странного?
— В каком смысле — странного?
— Ну, в смысле… необычного? С твоими коровами?
— Только что от них. Все отлично. А почему ты спрашиваешь?
Клейтон облегченно вздохнул:
— Да так просто. Свен говорит, его коровы что-то малость захандрили.
— Нет, мои в отличной форме. Но ты постарайся, пожалуйста, наладить связь поскорее. Если какая зараза, я хотел бы быть уверен, что смогу дозвониться мистеру Фили.
— Ночью ждем еще одну бурю, так что нет смысла сейчас возиться с проводами. Приведу все в порядок завтра к полудню. Хорошего тебе дня, Джеймс.
— И тебе.
Клейтон отключился, довольный, что одним беспокойством меньше.
За окном спальни разгуливалась и набирала силу буря. Уже дрожали в деревянных рамах стекла, но этого шума было недостаточно, чтобы разбудить Свена. Разбудила его пара других звуков — низкое, утробное рычание Муки. И коровы.
Истошно ревущие коровы.
«Держись подальше от коровника, Свен».
Он сел на кровати. Точно такие же звуки он слышал еще мальчишкой в Онтонагоне. Тогда он оставил дверь в коровник неплотно закрытой — ровно настолько, чтобы посреди ночи туда пролезла свора озверевших от голода койотов и набросилась на беспомощную дойную корову… Стремительно соскочив с кровати и спешно натягивая зимние штаны и башмаки, Свен продолжал гадать над природой пронзительных воплей коровьего ужаса, звуков настолько громких, что он явственно слышал их, несмотря на шум ветра скоростью в двадцать пять миль в час и расстояние в полсотни ярдов от дома до коровника.
Почему же Клейтон велел ему держаться от коровника подальше?
Болезни не могут заставить коров так вопить. Только хищники.
Он подошел к оружейной стойке и взял ружье «моссберг 500». По пути к двери на ходу накинул куртку и, перекладывая ружье из одной руки в другую, надел ее. «Моссберг» заряжен. Свен всегда держал его заряженным.
Муки уже вся извелась. Ее маленькое тело содрогалось от яростного лая. «Ро-ророророро-ро-ро!»
Свен чуть приоткрыл дверь и высунулся.
«Ро-ророро-РОРоро-ро!»
Стройное тело Муки попыталось протиснуться между косяком двери и ногой хозяина. Свен повернул ногу и блокировал ей проход. Каждый «гав» был пронзительным взрывом собачьей ярости.
— Муки, ну-ка успокойся!
Та не успокаивалась.
Коровы заревели еще громче. Свен услышал звуки, напоминающие гром, но буквально через секунду понял: это были звуки… полуторатысячефунтовых туш, бьющихся в стены стойл, в стены коровника.
Тут он почувствовал, что Муки все же просунула голову меж его икр. Он резко свел ноги вместе, но голова Муки и плечи уже проскользнули наружу. Свен еще крепче сжал ноги и протянул вниз правую руку, кончики пальцев скользнули под собачий ошейник.
— Муки, черт тебя дери, стоять!
Муки рванулась, дернув Свена вперед. Ложе дробовика задело косяк, и ружье повалилось за порог. Свен инстинктивно выбросил правую руку схватить его, и в этот момент Муки вылетела с крыльца и метнулась к коровнику.
— Муки! Стоять!
Муки не остановилась.
Свен бросился за ней. Как только он сбежал с крыльца, оставив безопасный домашний кров, на него набросился ветер и едва не сбил с ног. Снег летел с такой силой, что жалил лицо и руки.
На бегу Свен дослал патрон в патронник.
Муки стояла перед большой откатной дверью коровника, лая так отчаянно, что с сотрясающейся морды летела слюна — длинными тоненькими нитями, завиваясь вокруг носа и головы.
Свен, держа ружье правой рукой, расставил ноги и заскользил по снегу. Муки была так занята облаиванием двери, что заметила своего хозяина слишком поздно. Она было повернулась бежать, но левая рука Свена схватила собаку за шкирку и высоко подняла.
— Плохая собака! Плохая!
Длинный пушистый хвост Муки поджался меж задних лап, и она принялась визжать.
— Да прекрати ты, поганка! Если я сказал «стоять», значит, надо стоять!
Что-то с силой врезалось в дверь изнутри. Свен схватился обеими руками за ружье. Муки полетела на землю. Свен направил «моссберг» на дверь. Муки шмыгнула ему за спину.
Даже при таком ветре Свен учуял запах… паленой шерсти?
Истошный рев коров, тяжелые удары, треск ломающегося дерева и… еще какой-то звук… рычание? Что-то внутри творилось с его коровами. Точно не болезнь, и уж черта с два Свен будет «держаться подальше» от коровника, если какой-то хищник жрет его коров!
Тяжело дыша от всплеска адреналина и странного чувства отчаяния, Свен сжимал в правой руке дробовик, не снимая пальца со спускового крючка, а левой ухватился за черную ручку сдвижной двери. Потянув, он приоткрыл ее на дюйм — ровно настолько, чтобы одним глазом заглянуть внутрь.
Лавиной хлынули запахи: дерьма, животного страха, паленой шерсти… и тяжелый запах крови. Девяносто охваченных паникой коров в помещении, рассчитанном на пятьдесят спокойных. Они бегали вперед-назад, будто ища выхода, врезались в стойла, в стены, друг в дружку. Кровью были забрызганы стены, кипы сена, сами коровы. На полу — красные длинные липкие потеки и отпечатки копыт. Прямо перед ботинком Свена длинной змеей от одной стены коровника до другой вилось содержимое кишечника; его влажную поверхность облепляли грязь и сено.
