– Только-то? Не вижу в этом ничего страшного, Ритта. Просто мальчишка растет, ему нужно мужское общество! А его окружают сплошные няньки. Даже самая лучшая в мире мать не может заменить отца.
Я взглянула на брата: да, наверное, он знает, что говорит…
– Ты поговоришь с ним?
– Охотно.
Серьезная складка пересекла лоб Антонио.
– Завтра я уезжаю, Ритта, еще до рассвета, чтобы не встретиться с этим бандитом, твоим мужем.
Я слабо запротестовала, но сама видела, что это бесполезно.
– Твой муж в этом доме хозяин, а я не хочу получать от него даже куска хлеба.
– Ну, зачем же так? Все-таки вы родственники теперь!
– Пускай они катятся к черту, такие родственники… Я к другим родственникам должен заехать – к Джакомо и его семье, а времени остается немного. Ведь наш план отменяется, да? Ты со мной не едешь, верно?
Я устало кивнула.
– Он ни за что не отпустит меня, я это поняла. Он в меня вцепился мертвой хваткой, у него, к сожалению, есть на это право.
Антонио внимательно посмотрел мне в глаза.
– Сдается мне, ты не очень-то и спорила с ним, Ритта.
Он был прав. Я просто устала спорить. К тому же, нельзя было отрицать, особенно после того как Александр назвался отцом моих дочерей, что мой муж совсем не плохой человек. Не такой плохой, как я раньше думала. Он немного странный, но… Словом, что-то похожее на симпатию шевельнулось во мне, и впервые я искренне захотела, чтобы все у нас утряслось, наладилось. Правда, я не знала, как это можно сделать.
– Ты заедешь в Белые Липы на обратном пути?
Брат медленно прошелся по комнате.
– Пожалуй… Я думаю забрать Жана с собой, раз уж ты решила остаться с этим типом.
Это было сказано вскользь, так по-деловому, что меня эти слова даже не насторожили.
– Что ты сказал?
– Я бы хотел сделать Жана своим наследником. Я бы отдал ему поместье и плантации, я бы воспитал его на Мартинике.
Я удивленно вскинула голову, не понимая, действительно ли Антонио такое сказал.
– О Боже, я так устала сейчас, а ты говоришь какие-то нелепые вещи!
– Да так будет лучше для самого мальчика! Ты можешь это понять? Жан сам просил меня об этом!
– Жан просил тебя? Вы видитесь, по сути, в первый раз, и он уже хочет уехать с тобой на Мартинику?
Меня неприятно изумляла нелепость и несправедливость ситуации. Я растила сына восемь с половиной лет, а теперь появился мой брат, холостой и одинокий, и предъявляет на него права!
– Послушай, Ритта, ты же решила остаться в Белых Липах, и это твое личное дело, но почему ты не позволяешь Жану самому сделать выбор? Твой муж ему не отец и никогда не станет отцом. Жан никогда не будет чувствовать здесь себя своим… У тебя родится еще много детей, и ты совсем его забросишь!
– Если даже у меня будет десять сыновей, Жан всегда будет моим старшим и любимым!
Я поднялась, полагая, что глупо было бы серьезно обсуждать этот вопрос. Подобные разговоры казались мне весьма странными и бесполезными. Поймав мой взгляд, Антонио тоже замолчал, и больше мы к этой теме не возвращались.
Но я видела, что брат с отказом не смирился. Был ли смысл придавать этому значение? На следующее утро Антонио, еще затемно, уехал. Я ожидала, что он вернется к концу ноября, но ожидала тщетно.
Антонио не вернулся.
6
Первое декабрьское утро выдалось морозным и ясным. В доме замечательно пахло свежими, только выпеченными к завтраку булочками. Я бесцельно переходила из комнаты в комнату, глубоко вдыхая эти вкусные запахи, вслушиваясь в отдаленные звуки работающей маслобойки, давно уже ставшие привычными для меня. Обыкновенные звуки обыкновенного утра; скоро должны были подавать завтрак.
Я шла по комнатам дома. Моего дома… В последнее время я действительно стала чувствовать его своим, хотя еще и не ощущала себя здесь хозяйкой. В белой столовой сервировали стол, сервировали в то же время, что и вчера, что и неделю назад, и я знала, что именно в это время его будут сервировать завтра. Пожалуй, именно эта определенность помогала мне преодолеть неуверенность в завтрашнем дне, вызывала ощущение стабильности и покоя. Конечно, это вовсе не значило, что я уверена в своем будущем, но это была неуверенность другого рода. Меня беспокоили мои отношения с Александром; несмотря на то что он уже более двух недель был дома, мы редко виделись. Но я знала одно – о куске хлеба мне больше беспокоиться не придется, мои дети обеспечены и получат хорошее образование. А это уже немало.
В библиотеке Аврора и Шарль играли в шахматы. Увидев меня, Аврора, по своему обыкновению, чмокнула меня в щеку, обхватив руками за шею:
– Доброе утро, мамочка!
Я поцеловала ее в ответ:
– Доброе утро, дорогая.
– Доброе утро, мадам Сюзанна, – тихо поздоровался Шарль.
Я подошла к мальчику, ласково провела рукой по его густым черным волосам, таким похожим на волосы Жана.
– Доброе утро, милый.
Я села рядом с детьми, наблюдая за игрой. Аврора передвигала фигуры почти не задумываясь, лишь время от времени нервно покусывая губу; Шарль обдумывал каждый ход.
– Мы так никогда не закончим, мямля, – недовольно заметила Аврора, когда Шарль в очередной раз надолго задумался, склонившись над шахматной доской.
Мальчик не ответил, просто молча передвинул ферзя.
– А где Жан? – поинтересовалась я. Сегодня утром я еще не видела сына. Впрочем, в последнее время я его вообще редко видела. Жан старательно избегал меня. После отъезда Антонио он стал относиться ко мне еще враждебнее, и, что хуже всего, я никак не могла понять, что тому причиной.
– Не знаю, он мне не говорил, – отмахнулась от вопроса Аврора, успевшая уже сделать очередной ход, и нетерпеливо покосилась на Шарля. – Ты вообще собираешься ходить, или мы будем здесь весь день сидеть?
Шарль пропустил ее реплику мимо ушей, будто и не слышал вовсе. Он как-то странно смотрел на меня, словно хотел мне что-то сказать и в то же время не решался. Ну что за ребенок! Он всегда был таким тихим и замкнутым, не похожим на других детей. Может быть, в этом и моя вина; так уж вышло, что этому ребенку доставалось любви меньше, чем остальным. Я всегда была внимательна к нему и относилась так же, как и к своим детям, но любила-то я его меньше. Для всех остальных я была просто мамой, лишь он один называл меня «мадам Сюзанной» И я знала, что он отлично понимает эту разницу.
– Шарль, милый, а ты не знаешь, где Жанно? – спросила я в надежде разговорить мальчика. На положительный ответ я не надеялась, мой сын и Шарль никогда не были особо дружны.
