Умирая, Михаил поручил своего юного сына его воспитателю боярину Морозову – богатому, умному и деятельному человеку. Фактически за спиной Алексея управлял этот образованный боярин. Молодой царь, через три года после смерти отца, женился на дочке чиновника Марии Милославской, Морозов, желая упрочить свое положение, скоро женился на ее сестре. Но выбор оказался не слишком удачным, отец царицы был человеком завистливым и жадным, сразу же он стал пользоваться слабым характером своего зятя и продвигать во власти своих родственников. В народе отца царицы ненавидели, говорили, что он крайне корыстолюбив. Впрочем, и на Алексея смотрели вовсе не с тем обожанием, как на избранного Собором Михаила. Беду видели в том, что царь молод и податлив, и особенную ненависть вызывал боярин Морозов, который пытался жить по европейскому образцу. Особенно не нравилось «сатанинское» увлечение Алексея – его пристрастие к недавно появившемуся табаку. Алексея Михайловича называли тишайшим, но его царствие таковым не было.
Патриарх Никон
На годы правления Алексея пришлось тяжелое явление в русской истории – раскол. Виновником раскола стал архимандрит московского Новоспасского монастыря Никон, которого царь очень полюбил за мудрые речи и приблизил к себе. Особенную приязнь царь стал испытывать к Никону, тогда новгородскому уже митрополиту, после псковского мятежа 1650 года, который сразу же перекинулся и на Новгород. Тогда Никон, не испугавшись разъяренный толпы, попробовал усмирить людей проповедью. Из этого ничего не вышло: Никона окружили и сильно избили. Царь видел в этом поступке своего митрополита истинную веру и мужество. Собственно говоря, именно после мятежа он и был избран патриархом, но принять сан не соглашался, пока народ не дал ему такую клятву: «почитать его как архипастыря и отца и дать ему устроить церковные дела». Народ еще не знал, как Никон собирается их устраивать! Вдумчивый читатель церковных книг, Никон понял, что за долгие столетия в этих книгах возникли при переписке ошибки, мало того, получалось, что московская вера вовсе не православная по правильному греческому образцу. Так что началось изымание «ложных» книг и замена их «правильными». В то же время даже некоторые обряды, которые установились в Московском царстве, оказались искаженными и неправильными. Никон распорядился неправильное отменить, а ввести единые для всей земли обряды. Но он был человеком властным, жестким, суровым и не понимал, что, имея дело с такой хрупкой субстанцией, как душа, нужно быть предельно осторожным. Само собой, нововведения, которые затрагивали сложившиеся традиции, многим показались сатанинскими. Вместо того, чтобы вести с инакомыслящими диалог, Никон предпочел войну. Это был своего рода русский крестовый поход против еретиков. В еретики по милости патриарха оказались записанными все несогласные – чуть ли не половина страны. В их рядах очутились вдруг все истово верующие и держащиеся старины. В этом плане патриарх не делил «еретиков» на богатых и бедных, знатных и чернь, меры по устранению «еретиков» он пользовал совершенно инквизиционные.
«С ясным умом, – говорит Соловьев, – Никон не соединял образования, которого негде было получить ему тогда; с необыкновенною энергиею Никон не соединял вовсе благодушия, снисходительности, не умел вносить в отношения свои к людям теплоты и мягкости, примиряющих с превосходством человека, с его влиянием. Он был властолюбив и тем более неприятно давал чувствовать свое властолюбие, что был жесток и вспыльчив, в сердцах не умел владеть самим собою, не умел обращать внимания на то, что говорил и делал. При таких свойствах Никон, разумеется, скоро нажил себе врагов сильных между придворными, между людьми, близкими к царю. Всякий, кто считал себя вправе на какую-нибудь власть, на какое-нибудь влияние, необходимо сталкивался с Никоном, который не любил обращать внимания на чужие права и притязания, который считал для себя унизительным и ненужным приобретать союзников, который не боялся и презирал врагов. Сама царица, родственники ее Милославские, родственники государя по матери Стрешневы и другие вельможи скоро сделались врагами Никона. К ним пристали многие из духовных значительных лиц, оскорбленных крутостью нрава Никона, жестокостью наказаний, которым он подвергал виновных».
Средство исправления ереси было простым – обыск, требование признать новововведения, в противном случае – правеж, тюрьма, ссылка. Даже царь был шокирован, когда однажды Никон велел принести «неправильные» иконы и принялся их разбивать и выкалывать им глаза, прямо стоя на церковной кафедре. После такого обращения со святынями в еретики подались даже те, кто прежде пытался разобраться в существе реформы. Многих своих оппонентов патриарх отправил в Сибирь, посадил в ямы, как разбойников, многие предпочли сжечь себя или уморить голодом.
