до оптового магазина было недалеко, но, хотя светило солнце, температура земли все еще была довольно низкой, поэтому она взяла такси, на своем лучшем немецком языке попросив таксиста вернуться через полтора часа, чтобы отвезти ее обратно на станцию.
* * *
После очень удачной поездки за покупками к оптовику водитель такси высадил ее прямо у вокзала, и она поняла, что, если поторопится, успеет на следующий поезд, который отправлялся через пять минут. Проскочив через турникет, она нашла платформу и бешено помчалась к поезду, таща за собой изрядно потяжелевшую сумку. Слава богу, она захватила ее с собой – хотя, возможно, если бы она этого не сделала, то не поддалась бы такому искушению. У нее была масса идей для свадебного торта Амелии и Йоханнеса, и она купила готовую глазурь, несколько флаконов красителя, моток причудливой ленты и несколько нежных розочек, покрытых глазурью, а также немного фирменной муки, основы для торта, тубусы и крошечные фигурки жениха и невесты. Если бы Люк был здесь, она, возможно, попросила бы его помочь создать образы жениха и невесты – с его навыками моделирования он был бы неоценим. И вот, черт возьми, она снова о нем подумала.
За минуту до отправления она запрыгнула в поезд и уже собиралась захлопнуть за собой дверь, когда чей-то голос настойчиво крикнул: «Подождите!» Она отошла от двери и сделала шаг вперед. Две секунды спустя кто-то ворвался внутрь, сбил ее с ног – и, в довершение всего, рухнул на нее сверху.
Блеснули голубые глаза, рука откинула с лица лохматую копну волос.
Совершенно ошарашенная падением, она попыталась отдышаться, но это не удалось, так как все пошло наперекосяк. Сердце забилось часто-часто, дыхание перехватило. Она уставилась в знакомое лицо.
Он ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз.
Когда поезд плавно тронулся, ей наконец удалось набрать воздуха в замершие легкие.
– Не мог бы ты убрать свой острый локоть с моих ребер? – поинтересовалась она, задыхаясь, отталкивая его руку, которая неудобно прижималась к ее боку.
– О, извини. – Он сел, а затем потянулся к ней, подтягивая ее в сидячее положение. – Мы действительно должны прекратить встречаться подобным образом.
Мгновение Мина свирепо смотрела на него, а затем сильно стукнула по руке.
– И это все, что ты можешь сказать? – возмутилась она, хотя каждое нервное окончание в каждой клеточке ее тела подпрыгивало от счастья.
– Я люблю тебя. Я скучал по тебе. Прости.
– Я тоже. Что тебя задержало?
– Ну, по-видимому, довольно трудно сойти с корабля, когда ты на полпути через Ирландское море.
– Люк, я пошутила. Почему ты здесь?
– Потому что оказывается, что возможность, которая выпадает раз в жизни, мало что значит, когда ты скучаешь по кому-то так сильно, что хочешь отгрызть себе руку.
Мина рассмеялась.
– Не слишком-то романтично.
– Знаю, но именно это я и чувствовал. Это было ужасно. Я не мог перестать думать о тебе. Я думал, что, возможно, когда мы отправимся в путь, станет лучше, но стало только хуже, и морская болезнь не помогла. К счастью, я был так болен, что в Дублине меня отпустили под залог.
– О, Люк.
Он одарил ее озорной улыбкой.
– А еще, как оказалось, я неплохой актер. Возможно, я несколько преувеличил свои симптомы. Либо так, либо прыгнуть за борт.
– Пожалуй, прыгать за борт было бы немного чересчур.
Он пожал плечами, в его голубых глазах заплясали искорки:
– Ты того сто́ишь.
– Серьезно, Люк. Это было большое дело.
– Только не тогда, когда я оказался на корабле, плывущем в противоположном от тебя направлении. – Его тон мог быть шутливым, но глаза были смертельно серьезными.
– А как же твоя карьера? – пролепетала Мина, все еще не в состоянии поверить, что он действительно здесь. – И приключение?
– Я хочу попробовать новое приключение. То, в котором ты будешь рядом со мной. И мне неловко говорить, – его губы скривились в том, что она сочла попыткой проявить скромность, – но мне уже предложили две другие работы, и обе – в Женеве.
– Что ж, это удобно.
– Я тоже так подумал. Думаю, если собираешься отправиться в приключение с любовью всей своей жизни, то пребывание в одной стране – хорошее начало. – Он издал смешок. – Ты знаешь, что я люблю тебя, Мина Кэмпбелл.
– И я люблю тебя, Люк… какой бы ни была твоя чертова фамилия.
– Ты не поверишь, но моя фамилия… Любовь.
– Что?
– Так меня назвали родители. Она происходит от «luiff» [94], что означает «волк», а нас таких в Великобритании десять тысяч, так что в этом нет ничего странного.
– Нет, это совершенно идеально. – Мина начала смеяться, потому что эти факты он сообщил ей, словно бы защищаясь.
Люк улыбнулся.
– Помнишь, как я впервые тебя поцеловал?
– Не думаю, что когда-нибудь это забуду. Я никогда не верила ни в любовь с первого взгляда, ни в первый поцелуй, ни в провидение.
– А сейчас веришь?
– Да, – она улыбнулась, глядя в красивое лицо. – Мы понятия не имели, увидимся ли когда-нибудь снова. На том поезде любой из нас мог бы отправиться в любую точку Европы. Ты же не мог знать, что мы оба окажемся в одном лыжном шале, не так ли?
В глазах Люка что-то мелькнуло, но он покачал головой и протянул руку, чтобы достать что-то из ее дорожной сумки.
– И если бы не та случайная встреча у Амелии, я бы никогда не поверила, – она прижала руку к сердцу, – что однажды ты вернешься.
– Когда мы впервые поцеловались, я понял, что ты та девушка, которая мне нужна. – Люк уставился на нее с непонятным выражением на лице.
– Знаешь, как я назвала это кафе?
– Я видел. Ты не оставила от соцсетей камня на камне.
– Мне нужно было, чтобы ты понял.
– Я все правильно понял. Прости, что не приехал вчера на вечеринку. Я действительно пытался, но оказался недостаточно болен, чтобы меня сняли с корабля самолетом. Очевидно, для этого нужно находиться в состоянии, близком к коме. Я не был уверен… Я тебе кое-что приготовил, – он вытащил из-за спины потрепанный кожаный футляр.
Мина посмотрела на его лицо и улыбнулась, заметив, что в нем таится мальчишеское волнение. Она щелкнула защелками и откинула крышку.
Внутри была идеальная альпийская сцена с мчащимся по долине поездом, на склоне стояла точная копия лыжного шале в комплекте с крошечной террасой со столами и стульями, а над дверями коровника красовалась точная копия вращающейся вывески «Провидение».
– Я не думал, что сердечек и цветов будет достаточно. Я уже решил, что однажды вернусь и
