та упрямо не приходит. Видимо, ещё не пришел его черед, но ему никак не удастся избежать желаемого.
Практически под занавес дня старик будет шагать по малознакомому ему городу, по памяти выискивая дом сына. Найдя его, он будет несколько минут стоять у двери, не решаясь постучать в неё. То ли от холода, то ли наконец-то успокоившись и решившись, но он сделает это. К двери подбежит его внук. Замок легонько щелкнет и в лицо старика ударит внутренняя теплота дома.
— Дедушка! — оглушительно провизжал внук, не раздумывая ни о чем, бросившись обнимать деда.
— Здравствуй, родной!
Из гостиной вышел хозяин семейства, спешащий первый делом закрыть дверь.
— Папа! — радостно закричал он. — Папа, неужели это ты?
Старик выпрямился и обнял сына.
— Да, сынок, это я.
— Вот это сюрприз! — не менее радостно прокричала вышедшая на шум из кухни невестка!
Немного позже вся семья, за исключением больной внучки, соберется за столом. Плотно и вкусно поужинав, поговорил о многих приятных и некоторых грустных вещах старик, наконец-то перейдет к главному, к тому, что вело его сюда более всего.
— Как она? — спросил он о внучке.
После этого вопроса кухня стала самым тихим местом в доме, а возможно и в городе.
— Сынок, помнишь, какую игрушку я тебе вчера купил? — неожиданно начал, сказал хозяин дома сыну.
— Конечно, папа! — улыбаясь, ответил светловолосый мальчуган.
— Молодец! Покажешь её дедушке?
— Сейчас!
Внук сорвался с места и умчался в свою комнату.
— Думаю, что он не скоро её отыщет.
— Славный парень, — ровным, басистым голосом, совсем не тем, который мы слышали в котельной, сказал старик.
— К сожалению, все врачи, к которым мы уже обращались, разводят руками, — сказала Рейа.
— Мы будем пробовать до тех пор, пока есть возможности. Мы не остановимся, пока будет хоть какая-то надежда, — тут же добавил сын.
В ответ старик лишь задумчиво покачал головой, в которой рисовалась более реалистичная и менее оптимистичная картина.
Когда все уснут, он тихонько войдет в комнату детей. Достав из кармана бутылочку, он зальет немного её содержимого в рот внучки. Затем он так же тихо выйдет из комнаты и отправится в гостиную. Он усядется в мягкое кресло, стоящее у горящего камина и будет глядеть на проплывающие над землей ночные облака, которые практически не препятствуют лунному свету наполнять ноябрьскую ночь красотой, которая хорошо отличимая от темени в эту светлую полночь. Спустя некоторое время старик закроет глаза, и немного позже в камине дотлеет последний огонек.
В утренних сумерках следующего дня сын обнаружит бездыханное тело отца, чьё лицо будет так спокойно и счастливо, точно в глубине ночи к нему пришла его любимая жена и, на сей раз, они вместе отправились куда-то далеко-далеко. Там они навсегда останутся вместе, счастливыми и молодыми.
Этим же утром Рейа войдет в детскую комнату и зарыдает от счастья. Она увидит, как её девочка стоит на ногах в собственной кроватке. Улыбаясь, она глядит на маму своими ангельскими глазками, попутно сжимая и разжимая перед собой в воздухе свой крохотный кулак, точно просясь на руки.
Только в конце дня, во время игры со своим чудесным образом исцелившимся дитём, Рейа увидит незнакомые её бутылочки, стоящие на камине. Рядом с ними же она обнаружит записку, в которой красивой рукой Яники написано послание к старцу, спасшему теперь уже не одну жизнь.
Мы подъехали к Насса. Я не спешу глушить двигатель, предчувствуя, что он вот-вот выйдет. Как бы там не было, но на сей раз я ошибся. Его всё нет и нет. Мы с Яникой переглянулись и молча вышли из автомобиля. Снаружи оказалось намного холоднее, чем мне казалось. Морозный воздух тут же дал знать о себе, ворвавшись в мои легкие. Щеки начало легко покалывать. Небольшой заряд бодрости мне не повредит.
Мы зашагали к калитке. Точно подгоняя нас, в наши спины ударил взявшийся неоткуда морозный ветер. Калитка заперта. Меня это удивило и насторожило, ведь если Насса дома, то калитка должна быть открытой.
— Подожди меня здесь, — сказал я Янике.
Убедившись, что за нами никто не наблюдает, я без особых усилий перепрыгнул ворота. Я сразу же заметил, что на входной двери от ветра теребится лист бумаги. Подойдя ближе, я увидел, что это записка, оставленная Насса лично для меня:
Дорогой друг, ты всегда был мне братом и, несмотря ни на что, это осталось неизменным. Я бесконечно рад за тебя. Невероятное счастье, что вы с Яникой вновь вместе. Как же хорошо, что мы смогли пройти те испытания, которые судьба припасла для нас. Да, пусть и не все, но мы справились.
Брат, никогда не позволяй себе думать о том, что я в чем-то тебя обвиняю. Не позволяй Янике думать о том, что она в чем-то виновна. Теперь у меня есть лишь вы, и я люблю вас. Пусть в вашей жизни больше никогда не будет поводов для волнения. Вы заслужили тот покой, о котором вы так давно мечтали.
Я прошу вас, ни в коем случае не волнуйтесь за меня. Я обещаю вам, я даю слово, что со мной всё будет хорошо. Я также обещаю тебе, что мы вновь встретимся, и это обязательно произойдет. Верь мне, как ты верил тогда!
Простите меня, ведь это может показаться жестоким с моей стороны. Я ушел, не попрощавшись, но я ушел, чтобы вернуться. Мне нужно время. Я разберусь с собой, со всем тем, что меня теперь ожидает и со всем тем, что уже позади.
Смотри, Аксей, смотри! По небу снова плывут кораблики! Какие красивые кораблики, уверяю тебя, они точно живые! Как они прекрасны.
Ветер вырвал белый лист битый не столь чернилами, а словами. Каждое слово этой записки весит намного больше, чем за него мог отдать бы самый щедрый человек.
Я падаю перед дверьми на колени, точно передо мной алтарь. Усилившийся ветер начал трепать мои волосы, засыпая их снегом.
— Нет, Насса, — застонал я.
Из моих глаз хлынули слезы. Внутри меня всё сжалось в маленький комок. Я не хочу, чтобы всё закончилось именно так.
— Нет, — из меня вырвался душераздирающий крик протеста.
Вскочил на ноги, я расшиб двери в щепки. Я мчусь из комнаты в комнату, надеясь найти в одной из них своего друга. Дом пуст. Я останавливаюсь посреди коррида, в который всё тот же ветер начал заносить снег. В дверях стояла Яника. Я плачу. В её руках та же записка. Она всё знает. Её остается только
