Тень и прохлада под елками разливались замечательные, а казавшаяся мягкой подстилка из опавшей хвои манила присесть и отдохнуть от бренных дел. Но вот нижние ветки, расположившиеся на изрядной высоте, средь бела дня создававшие приятное ощущение тенистого навеса, теперь, в разгар экваториальной ночи, терялись где-то в непроглядной темени, и предположить их точное местонахождение можно было либо при помощи фонарика, либо при помощи шестого чувства. Потому, даже будучи ростом под метр девяносто, оба лесоруба дотянуться до нижнего яруса веток ну никак не могли. Высоковато было. Прыгать, отталкиваясь от мягкого, накопленного тут за десятилетия матраса хвойной подстилки, можно было до бесконечности долго и так же до бесконечности безрезультатно. Хвойный матрас принимал на себя всю энергию толчка, и больше чем на десяток сантиметров взлететь ну никак не получалось. Новогодние праздники в компании с лесной красавицей медленно уплывали из рук…
В конечном счете Слон, ухватившись за ствол и приняв позу правильного угольника, скомандовал Дмитрию: «Лезь!» Оказалось, что прыгать со спины Слона было не в пример сподручнее и отталкиваться от нее было куда как надежнее. Всего с третьей попытки Дмитрий ухватился за нижнюю ветвь и, совершив подъем переворотом, угнездился на этой ветке не хуже профессионального бабуина. Дальше свеситься с ветки и ухватить матерящегося от боли в спине Слона за руку было исключительно делом техники. Классическая ель, все эти годы выращивая ветви ярусами, проложила путь к своей вершине хорошо структурированным трапом. Уподобившись пусть и большим, но все-таки юрким белкам, Дмитрий и Слон довольно быстро достигли цели своего назначения, вожделенной еловой верхушки, которой в самом ближайшем времени Судьба сулила стать новогодним древом.
Одного не учли древолазы в своем так тщательно разработанном плане: верхушка ели, дерева, не сильно крепкого в своей тонкой части, двухсот килограмм живого веса, на нее взгромоздившегося, могла и не выдержать. Она предательски гнулась, похрустывала и, судя по всему, намеревалась решительно и навсегда пресечь возможность концессионеров встретить не только Новый год, но даже утро наступающего дня. Почувствовав, что встреча с землей, раскинувшейся где-то в двадцати метрах под ногами, может произойти гораздо раньше запланированного и совершенно иным способом, нежели этого хотелось бы, Дмитрий, скомандовав: «Держи!!!», начал лихорадочно пилить ствол в первом доступном месте, не сильно уже беспокоясь размерами отпиливаемого куска. Слон, как дисциплинированный сержант, исполняя команду «держи», липкий и шершавый ствол сжимал обеими руками так крепко, будто задача стояла не елку удержать, а как минимум Гитлера задушить. Хрустнув в месте надпила, верхушка плавно отошла от родного дерева и, совершив изящное фуэте против часовой стрелки, увлекая Слона за собой, повисла макушкой вниз, крепко удерживаемая его жилистыми руками. Слон же, ни на секунду не ослабляя хватки, следуя полету древесины, совершил мощный прогиб назад и замер в идеальном «мостике», правда сориентированном не горизонтально, а вертикально. И так же как и верхушка – головой к земле. Ногами он уцепился за оставшуюся основную часть елки, каким-то образом сложив их в мощный крендель, а руками продолжал надежно держать полупромышленный запас древесины. Верхушка, не только длину, но и вес имеющая изрядный, следуя закону всемирного тяготения, стремилась воссоединиться с земной поверхностью, куда и Слона вместе с собой приглашала. То есть медленно, но уверенно Слон соскальзывал, с грустью осознавая, что крендельный захват ногами у него куда слабее удушающего захвата рук. Со стороны Дмитрию стало совершенно очевидно, что Слон, крепко держащийся всеми своими конечностями за раздельные теперь части елки и все больше сползающий вслед за стремящейся к земле верхушкой, спуститься вниз сможет одним из двух способов. Либо, просто разжав ноги, встретиться с поверхностью вместе с будущим праздничным деревом в обнимку через каких-нибудь десять – пятнадцать секунд свободного полета; либо, приложив невероятные усилия и как-то совершенно фантастически изогнувшись, постараться спуститься тем же путем, которым он сюда вознесся, не выпуская при этом из рук почти четыре метра колючей древесины.
Быстро оценив ситуацию и совершенно четко поняв, что второй вариант Слоновьего нисхождения маловероятен и сложно исполним, а первый вот-вот случится, он скомандовал: «Отставить!» – так громко, что с соседних деревьев сорвались и умчались вдаль прикорнувшие было на ночь попугаи. Слон, за годы службы, проведенные на настоящей и отнюдь не киношной войне, зная, что такие команды и таким тоном выданные зачастую спасают жизнь, повиновался мгновенно, даже не пытаясь осмысливать. Он разжал пальцы, и новогоднее дерево с шорохом скрылось где-то в непроглядной темноте, а Слон, распрямившись, как взведенная пружина, вернулся в «верхнеголовое» положение и обхватил кастрированное дерево теперь еще и руками. Нервная дрожь колотила его, и было совершенно понятно, что оторвать его от дерева сейчас будет решительно невозможно. Дмитрий же, перед глазами которого за долю секунды пролетела длинная череда возможных проблем, связанных с ритуальными мероприятиями, с облечением выдохнул и подумал: «Не сегодня!»
В конечном счете, сползая вниз на ватных, негнущихся ногах, оба древолаза через некоторое время коснулись бренной земли, повисев перед этим пару минут на нижних еловых ветках подобно сосискам и соскочив в конце концов на упругий слой погибшей хвои. Коснулись и тут же осели, прижавшись спинами к шершавому стволу, тяжело дыша и одновременно размышляя про себя, что ананас в роли елки вовсе не так уж и плох. Однако, какие бы мысли в минуты слабости душевной их ни посещали, жертвовать с таким трудом добытой верхушкой никто не собирался. Ползая в темноте на четвереньках, потому как на ногах стоять решимости пока не было у обоих, и расширяя круг поисков, медленно удаляясь от монументального ствола елки, Дмитрий в конце концов наткнулся на мирно почивавшую верхушку.
По факту обнаружилось, что вожделенная новогодняя красавица была немного длиннее или, если правильно, выше запланированных двух метров. На земле валялось дерево никак не меньше четырех метров «ростом» и с обхватом в комлевой части немного толще накачанной ноги Слона. «Попилил так попил!» – подумал Дмитрий, рассматривая промышленное дерево, пригодное к роспуску на прекрасные доски. Слон, уверив Дмитрия в том, что «нам чужого не надо», принялся было отпиливать два лишних метра. Однако, руководствуясь принципом «что упало, то пропало», Дмитрий, ухватившись за шершавый и липкий от выступившей смолы спил, поволок новогодний символ в сторону дома.
Тащить тем же путем, которым пришли, парни не решились. Продираться сквозь филиал первобытных джунглей, вольно раскинувшихся на территории парламента, да еще и с четырехметровым деревом наперевес, так и норовящим своими торчащими сучьями за что-нибудь понадежнее уцепиться, не хотелось вовсе. «До утра проковыряемся», – пообещал Слон и указал пальцем в сторону шлагбаума.
