Крепко ухватив дерево под мышками, парни двинулись общепринятым путем въезда и выезда. То есть пошлепали по ровненькому асфальту в сторону сторожевой будки со шлагбаумом. Правительство давно привыкло на своих собственных нуждах никогда не экономить, и потому все дороги и дорожки на территории парламента, в отличие от всего остального города, освещались всю ночь напролет хорошими галогеновыми фонарями. Представься кому-нибудь случай в два часа ночи в парламенте оказаться, тот непременно решил бы, что с психикой его неприятность произошла, потому что как же еще можно объяснить видение, пред ним в тот момент представшее? В холодном свете фонарей два здоровенных белокожих лба, в одежде, изрядно потрепанной и сильно заляпанной еловой смолой, с шевелюрами, полными еловых иголок и прочего растительного мусора, молча, лишь негромко сопя и позвякивая ножовкой, бултыхающейся на веревке, прут куда-то столб с ветками, совершенно очевидно желая этим тараном вышибить любую преграду, возникни та необдуманно на их пути. К счастью, все парламентарии в это время крепко спали, и нужды обращаться к мозгоправам ни у кого той ночью не возникло.
Парни же, шагая в ногу и сопя практически синхронно, дойдя до шлагбаума, таранить его не стали. Нужды в этом особой не было. Ворота, когда-то очень давно установленные на въезде, из-за ревности чернокожего Петра-ключника, о котором я немного раньше рассказал, однажды будучи открытыми, больше не закрывались никогда. А ну как решит начальство, что его, надежного и недремного стража, можно просто замкнутыми воротинами заменить? Решат, на ворота какую-нибудь электрическую штуковину пришпандорят и станут ворота откуда-нибудь из глубины территории одной кнопочкой открывать-закрывать. Это что же такое тогда начнется, товарищи африканские ашанти? Это же тогда разброд и шатание получается! Это же тогда никакого порядка и уважения не останется. Это получается, заходи кому положено, а кому не положено, стало быть, просто так, в ворота упершись, не заходи? Непорядок! А самое противное, кто же ему тогда за крепкий дневной сон во благо государственной службы изрядное содержание выплачивать станет? И заметьте, не бананами вовсе, а звонкой монетой, название от маленькой ракушечки седи получившей. В общем, заранее с конкуренцией ворот желая покончить, недремный страж, распахнув их однажды настежь и палочкой для надежности подперев, альтернатив для отсечения территории, кроме как шлагбаум, других и не оставил. Ворота, много лет никем не востребованные, под муссонными дождями краску свою потеряли и петлями надежно заржавели. Так что теперь для того, чтоб их хоть немного в положение «Закрыто» перевести, никак не меньше шести человек потребуется. Ну или бульдозером нужно дернуть как следует.
Сразу шестерых ганцев отловить и на работу отправить было бы даже сложнее, чем заправленный бульдозер найти, и потому, двигаясь размеренным шагом мамелюков Салах ад-Дина, прущих таранное бревно к воротам Иерусалима, парни на пути ничего, кроме полосатого шеста, горизонтальным положением обозначающего полное перекрытие движения на выходе, не встретили. Таранить это полосатое недоразумение, к счастью, так же не потребовалось. Вчера вечером, уходя с боевого поста спать теперь уже дома, славный охранник, с трудом и грустью выпустив веревку из рук, навязал ее на столбик красивым бантиком, тем самым категорически исключив любую возможность шлагбаум без него попользовать. Потому легко и непринужденно, даже не выпуская своего конца бревна из-под мышки, впереди идущий Слон дернул за свисающий конец веревки, и полосатое олицетворение границы, тихонько поскрипывая, открыло путь на просторы столичных улиц.
Парни вошли в непроглядную темень города и вздохнули с таким облегчением, будто они, вынося под полой Большую императорскую корону Российской империи, наконец-то выбрались из Алмазного фонда, и за ними не случилось какой-нибудь погони бойцов ФСО и припозднившихся в музее доцентов. Надежно укрытые в ночи государственной программой по экономии электроэнергии, уже без риска кого-нибудь невиданным зрелищем в психушку отправить парни добрались до оставленного на месте перехода через забор автомобиля. Добрались и с прискорбием поняли, что принесенное дерево по размерам самому автомобилю не уступает. А по прочности даже превосходит. Раз в пять превосходит, и потому вопрос транспортировки встает очень даже остро. Идею привязать к крыше отмели практически сразу, потому как на крыше не было привычного для их предков багажника и саму крышу из-за крайней изношенности автомобиля могло оторвать уже к концу второй минуты транспортировки пиломатериалов. Следующая идея надеть автомобиль на елку, введя комель в левую открытую дверцу и вытащив наружу через правую, была почти принята к исполнению, но потом стало очевидно, что при таком протаскивании, елка утеряет практически все свои ветки и смысла выставлять обломанную палку в центре новогоднего торжества уже не будет никакого. В конечном счете самая первая и логичная идея перевезти не на, а в багажнике вернулась на свое место, будучи немного в технике исполнения доработанной. С разгона вогнав комель дерева в багажник тем самым тараном, для которого этот ствол более всего подходил, выбили спинку заднего сиденья и тем самым умудрились просунуть внутрь целую треть колючей красавицы. Слон, загрузившись на пассажирское место и всем корпусом развернувшись назад, ухватился за комель обеими руками, гарантируя Дмитрию: «В этот-то раз уж точно не выпущу». Дмитрий, нисколько в Слоне не сомневаясь, уселся за руль, запустил приостывший за три часа двигатель и неспешно двинулся в сторону дома. Крохотная «Сузуки-Черри», вальяжно катящаяся по центральной улице, при этом хвостом торчащего дерева больше напоминающая комету Галлея, могла вызвать массу вопросов у случайного свидетеля, но, на счастье парней, и случайные свидетели, и военизированные стражи дорожного порядка сегодня крепко спали, как следует отметив наступившее по католическому стилю Рождество.
Дома, понимая, что привезли дерева сильно больше, чем нужно, елку ополовинили, выставив толстую, наверняка никому ненужную часть за ворота. С мусором они всегда так поступали – за ворота выставляли, потому как централизованная служба вывоза на старенькой мусоровозке ежедневно приезжала и ненужные отходы от ворот граждан забирала. Представляю удивление африканских «мужчин за работой», обнаруживших двухметровый обрубок неизвестной растительности, не очень-то влезающий в створ их мусоровоза из-за растопыренных в разные стороны веток. Не желая связываться с неопознанным древесным объектом, ребятишки-ассенизаторы исправно собирали мешки, выложенные рядом с останками новогоднего дерева, но саму елку, просто поправив ее вертикальное положение, забирать не желали вовсе. По этой причине двухметровый обрубок, высохнув на жаре, осыпав иглы и торча во все стороны длиннющими копьями сучьев, еще несколько недель выступал вещественным доказательством содеянного расхищения зеленых насаждений. Потом Дмитрий, устав наблюдать труп елки, повесил на нее объявление: «Не трогать! Личная собственность!» – и как по мановению волшебной палочки иссохшее бревнышко исчезло этой же ночью.
