раскусивший уже давно этого человека, воспротивился всеми силами распоряжению, долженствовавшему разрушить сам университет, и не допустил мсье Лиотара до занятия этого места. Решили, что довольно для торжества духовенства и того, что оно успело во времена Реставрации основать тридцать новых епархий и около шестидесяти духовных школ.
Борьба против королевского совета университета приняла тогда такой упорный характер, что администрация де Вильеля, несмотря на влияние иезуитов, молча одобрила решимость г-на де Фрайсину.
Графиня де Кайля, уязвлённая в своём самолюбии, заставила кораля назначить Лиотара наставником герцога Бордоского, между тем как дом на улице Богоматери полей, переустроенный в коллегию с полным курсом, был наименован коллегией Станислава. Это было необходимой уступкой униженному самолюбивому аббату. Лиотар был ошеломлён; он хотел придать большее распространение основной мысли этих частных училищ; тогда он сам удалился и представил, чтобы заменить себя, г-на Оже, иезуита. Епископ Гермонолиса понял внутренний смысл и последствия этого поступка, который он самым любезным образом одобрил.
Смерть Людовика XVIII ожидалась с нетерпением; как весьма энергично замечали, драма становилась достойной Ле-Телье, Малафады и даже самого Игнатия.
По случаю испанской войны Лиотар писал де ля Рошфуко: «С каждым полком приобретайте сокровище, тратьте золото, не жалея пороха; покупайте, покупайте!»
Он дал также следующий совет правительству:
«Издавайте официальный журнал в стиле политических новостей друга короля и религии. Он должен быть без желчи, без яду, без смыслу, одним словом, вполне бесцветный. В нём вы будете обнародовать, как и в “Jornal de Paris", изменения температуры, степень возвышения воды в реке, биржевой курс цены на хлеб, сахар и кофе, главнейшие назначения и увольнения, законы, интересующие большинство граждан, замечательнейшие события в Европе, для того чтобы оставалось известным, что султан Махмут ещё не повешен; уничтожьте все остальные политические журналы или уменьшите их число. Листки же с дурным направлением преследуйте до их полнейшего уничтожения.
Пользуясь людьми, подобными Фрайсину, Розану и т. п., вы будете держать в руках все классы общества, и вельможи, и дамы, посвящающие себя добрым делам, начиная с жаднейших и кончая самыми богатыми, все будут вам повиноваться. С помощью влияния на народ братьев христианских школ, достойных удивления девушек Святого Винцента де Поля, сестёр мудрости из Сент-Андре, вы приберёте к рукам и население в городах, и юношество в деревнях; всем вы дадите одинаковое направление. Все вам помогут распространить всюду, даже в самых низших слоях общества, преданность королю, подчинённость власти, смирение перед несчастьем и высшую философию, которая учит жить, довольствуясь даже самым низким положением, в которое Провидение нас поставило. Это главные черты хорошего управления».
Высшая философия, проповедником коей был аббат Лиотар, не приходилась по вкусу вожакам религиозной интриги. Гг. Фрайсину и де Латиль являлись одними из самых честолюбивых и ревностных деятелей. Г-н де Латиль, который только что начинал пробиваться в свет, не остался посторонним зрителем внезапных милостей, оказанных графом д’Артуа графине дю Кайля; в его-то епархии и был воспитан юный Уголино стараниями ревностного прелата. Иезуиты прибрали к рукам и брата короля. Г-н де Латиль в высшей степени был одарён всеми способностями интригана, кроме способности достигать цели. Во время последних моментов жизни короля, когда фаворитка должна была уступить духовнику своё место у изголовья умирающего, Людовик XVIII всё ещё старался сделать невозможным успех г-на де Латиля, вспыльчивости которого он сильно боялся.
Епископ Гермополисский, поддерживаемый де Вильелем, остался при министерстве. Со смертью короля графиня дю Кайля исчезла; мсье де Латиль заставил назначить наставником молодого принца г-на Тюрена, свою креатуру. Аббат Лиотар, не игравший теперь никакой роли, не занимавший даже места кюре, пал тяжело, но без шума.
Духовенство было сильно затронуто этой революцией при дворе, её приписали старой ненависти иезуитов к ораторянцам. Иезуиты ожидали возвышения их мессии де Поливьяка. Аббат Лиотар был уничтожен и стушевался перед двумя иезуитами — аббатом Оже, поставленным им же во главе коллегии Станислава, и де Латилем.
В то время между различными церковными обществами произошёл разлад, которым и воспользовалась либеральная партия.
Г-н Лиотар, обманутый своими же креатурами, мог тогда порадоваться мерам де Фрайсину, уничтожившего все малые семинарии. Иезуиты владели тогда восемью большими домами воспитания в полном цвете их развития. Эти дома, уничтоженные по распоряжению де Фрайсину, находились в Сент-Ахеле, Сент-Анне, Монморильоне, Бордо, Бильоме, Аахене, Форкалкье и Доле. Лиотар видел также, как разваливались и его учреждения, не менее процветающие и столь же многочисленные.
Злоба иезуитов не знала более пределов. Министерство 1828 года, представляемое в лице де Мартиньяка, являлось в самом непривлекательном свете; мечтали о возвышении Полиньяка.
За несколько времени до падения де Вильеля у аббата Лиотара спросили совета относительно назначения де Полиньяка, он ответил: «Всё очень хорошо, исключая Полиньяка, это новый человек, и он не должен быть посвящён в наши внутренние дела».
Фатальная рука иезуитов, испытав Рим, подталкивала королевскую власть. Год спустя, 9 августа 1829 года, князь де Полиньяк был назначен первым министром, а ещё год спустя, 9 августа 1830 года, Людовик-Филипп всходил на ступени трона, с которого трёхдневная революция столкнула Карла X, после того как этот государь подписал распоряжения, продиктованные иезуитами.
Народное волнение разогнало эти шайки так же быстро, как ветер разносит солому.
Иезуиты бросили все свои имения с той лёгкостью, которую даёт им в случае несчастья владение под чужим именем.
Дом в Монруже, бывший во время борьбы их главной квартирой, и коллегия в улице Севр были главными их учреждениями в Парижской провинции. Лионская провинция, вторая часть Франции, разделённой на две половины иезуитами, обладала также своими значительными учреждениями, в них иезуиты преподавали под именем «отцов веры» и соединялись в общества, прикрываясь именем лазаристов.
Увлечённые бурей 1830 года, иезуиты стянулись к Риму, откуда они наблюдали за прохождением облаков, влекомых ураганом революции.
Парижские происшествия, двойной разгром церкви и епископского дворца заставили их сперва отчаиваться, но потом явилась некоторая надежда — только действовать необходимо было с крайней осторожностью.
Предупредительность, с которой обратилось за согласием к Риму июльское правительство, им показалась хорошим предзнаменованием. Во время царствования старшей ветви они действовали открыто путём захвата, теперь же при младшей ветви они будут действовать вкрадчиво, осторожно; на следующий день после июльской революции, пока народ ещё волновался снаружи, внутрь Пале-Рояля уже проникли иезуиты. Они шагнули вперёд. Казимир Перье и Анкона их испугали немного, тогда они притаились и остановились на месте, не отступая.
Тут начинается новый ряд происшествий: иезуиты, заручившись симпатиями нескольких ханжей и вообще рассчитав, что их ожидает не худший приём при дворе, возвратились один за
