Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
В тон своей королеве исполнительный Дженкинсон перечисляет многочисленные услуги английских торговых людей: они не позволяют северным государствам перекрыть торговые пути, ведущие в Нарву, предоставляют Московскому царству важнейшие выгоды балтийской торговли и тем содействуют победам в Ливонии. Иоанн всё-таки домогается знать, по какой такой важной причине английская королева отказалась признать взаимное право убежища и тем скрепить с ним военный союз. Дженкинсон изворачивается как истинный англичанин, уверяет московского царя и великого князя, что, если он согласится забыть своё законное неудовольствие, которое он так решительно выразил английским купцам, восстановит торговые отношения и возвратит привилегии, которые они прежде имели, его королева готова дать вашему пресветлейшеству самые очевидные доказательства своей искренней дружбы. Иоанн на этом обрывает беседу, не торопясь согласиться или ответить отказом, может быть, улавливая чутьём, что англичане намереваются его обмануть, незнакомый, неверный народ.
На двадцать девятое апреля он созывает освящённый собор. Архиепископы, епископы, игумены и архимандриты во главе с новгородским архиепископом Леонидом собираются в Успенском соборе. Иоанн просит своих отцов и богомольцев благословить его на четвёртый брак. Он говорит приблизительно так:
— Первым браком взял я в жёны Анастасию, дщерь Романа Юрьевича, и жил с ней тринадцать лет с половиной, но вражиим наветом и злых людей чародейством и отравами разными царицу Анастасию извели. Совокупился я вторым браком, взял за себя из черкес пятигорских девицу и жил с ней восемь лет, но и та вражиим коварством была отравлена. Я ждал немало времени и решился на третий брак, отчасти для нужды телесной, отчасти для детей моих, ещё не достигших совершенного возраста, потому идти в монахи не мог, а без супружества жить в миру соблазнительно. Получив благословение митрополита Кирилла, я долго искал себе невесты, испытывал, наконец избрал себе Марфу, дщерь Василия Собакина, но враг подвиг ближних многих враждовать на царицу, и они отравили её, ещё когда она в девицах была. Я же положил упование на всещедрое существо Божие и взял за себя Марфу в надежде, что она исцелится, но она за мной была всего две недели и преставилась ещё до разрешения девства.
Он живо, своим оригинальным образным языком поверяет, как он много скорбел, какие преграды воздвигались у него на пути. Он указывает на то, что христианство со всех сторон распинают и губят безбожные неприятели, а дети не имеют лет совершенных, чтобы занять его место, его прародительский стол. Он твёрдо знает законы церковные, и всё же чёрствые обстоятельства принуждают его вступить в новый, неположенный брак:
— Ныне с умилением припадаю к отцам и богомольцам моим и молю благословить меня, многогрешного.
Архиепископы, епископы, игумены и архимандриты, как водится, видя смирение, слыша моления царя и великого князя, зная примерное его благочестие, испускают многие слёзы, так любимые нашими летописями, поплакав же вволю, уразумевают и сами, что тут нужда личная, ещё более нужда государственная, поскольку кому-кому, а им доподлинно ведома и наклонность старшего сына Ивана к монашескому образу жизни, и малоумие младшего, Фёдора, и преклоняют души свои к милосердию. Как и думные бояре, они тоже судят и рядят и приговаривают: просить Бога о снисхождении и разрешить царя и великого князя ради тёплого его умиления и покаяния, ибо покаяние превыше всего, и положить ему заповедь, чтобы прочая православная братия не искушалась сладостным грехом четвёртого брака. Иоанну не полагается вступать в церковь до Пасхи, на Пасху в церковь вступить, меньшую дору и пасху вкусить и весь год стоять с припадающими, к меньшой и большой доре ходить лишь по прошествии года, ещё год стоять с верными, на Пасху по прошествии года второго причаститься Святых Тайн и с этого года по праздникам владычным и богородичим вкушать богородичий хлеб, святую воду и чудотворцевы меды. Архиепископы, епископы, игумены и архимандриты накладывают на царя и великого князя справедливую епитимью, тяжкую для каждого верующего, тягчайшую для Иоанна, в исполнении обрядов непреклонного до щепетильности, однако они благоразумны и ведают, что государь не во все дни волен в себе, что не нынче, так завтра он встанет во главе православного войска и пойдёт отбивать богомерзкого неприятеля и что тогда впереди его должен быть Бог. Отцам и богомольцам тоже приходится принимать во внимание время и обстоятельства, и они делают оговорку в своём строгом решении: если государь пойдёт против недругов, за святые Божии храмы, за православную веру, за всю землю Русскую, епитимью ему разрешить, тогда освящённый собор его епитимью возьмёт на себя. Разрешительную грамоту честь по чести скрепляют своими печатями новгородский архиепископ Леонид, Корнилий ростовский и Антоний полоцкий, следом за ними семь епископов и самые влиятельные из игуменов и архимандритов. В мае совершается венчание Иоанна с Анной Колтовской. В том же мае освящённый собор поставляет на митрополию тишайшего, смиреннейшего архиепископа полоцкого Антония. Наконец всё в том же мае окончательно складывается тот план, с помощью которого Иоанн намеревается сокрушить крымского хана, если не погубить его навсегда. Осенью выжжена степь по всем татарским путям, от Мещеры, Донкова, Дедилова до Орляя и Путивля, травы нескоро взойдут на прокорм татарских коней. Зимой он сажает Ивана Мстиславского в Великом Новгороде наместником, подальше от южных украйн, отклонив его от другого предательства, в некоторой надежде, что никто более из больших воевод не решится предупредить Девлет-Гирея о западне, которую изготавливает для него московский царь и великий князь. Гуляй-город готов. Иоанн твёрдо помнит глупейшее хвастовство крымского хана о том, что тот московские дороги узнал. Именно, именно, на то и главнейший расчёт. Нынче хан по выжженным степям не пойдёт, обскачет, как прошедшей весной, все сторожи на закат, в том же месте перескочит Угру и нагрянет на Серпухов, от которого ведёт прямая дорога к Москве.
Для видимости приготовления ведут обыкновенным порядком. Вновь Разрядный приказ поднимает около двенадцати тысяч служилых людей, конных, людных и оружных, около двух тысяч московских стрельцов, около четырёх тысяч служилых казаков и несколько тысяч посошных людей на земляные работы, на переброску и установление пушек. Разрядный же приказ расписывает полки. Полки выдвигаются по старинным местам на левый берег Оки.
Во главе большого полка встаёт Михаил Воротынский, набольший воевода по родовой росписи мест после Ивана Мстиславского. Его полк занимает Коломну, по обыкновению прикрывая дорогу от Рязани к Москве, несмотря на то, что именно отсюда Иоанн нападения нынче не ждёт. На всякий случай своими распоряжениями он вводит в заблуждение и собственных воевод, также отклоняя их от предательства. Именно ради того, чтобы твёрже уверить своих воевод и татарских лазутчиков, что приготовления идут как всегда, он и повелел укрепить берега Оки двойным частоколом и отрыть по переправам окопы для московских стрельцов и служилых казаков, вооружённых пищалями, как впервые опробовал под Казанью.
В действительности настоящий сюрприз обнаглевшим татарам готовится именно в западном направлении. В сторону Калуги его повелением выдвигается передовой полк, причём Иоанн смело разрушает поседелые приёмы ведения войн, сложившиеся на протяжении многих веков как у московских, так и у многих удельных князей: впервые по числу воинов передовой полк значительно превосходит полки правой и левой руки, очевидное оскорбление для воевод этих, по разрядам старших, полков, ведь для важности мест каждый воин у них на особом счету. Больше того, передовой полк сплошь состоит из опричных частей, московских стрельцов и служилых казаков, его новые войска без разряда и мест, с единым порядком и единым командованием. В эту же группировку он включает несколько тысяч наёмников под началом Георгия Фаренсбаха. Воеводой передового полка он ставит князя Дмитрия Хворостинина, ещё молодого, почти никому не известного, захудалой фамилии, без места, не имеющего в земском войске никакого полка, однако успевшего отличиться два года назад под Рязанью. Полк правой руки он составляет наполовину из земских, наполовину из опричных служилых людей и ставит на него опричного воеводу князя Никиту Одоевского. Этот полк выдвигается непосредственно к Серпухову, за три версты от него, к так называемому Сенькину броду. Никита Одоевский тоже укрепляет брод частоколом, двумя рядами окопов, ставит пушки и ждёт. Где-то в тылу, тоже в ожидании наглых гостей, стоит гуляй-город. Именно эти два полка и подвижная деревянная крепость составляют его ударную силу. Только на них и может он положиться. Дрогнут они, не выдержат первого натиска разгорячённой, валом валящей орды — земские войска не остановят набег, Москвы и на этот раз не спасут.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
