Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Однако готовится словно бы между прочим, а на виду у всех он чрезвычайно занят иными делами. Вот приходит грамота от датского короля Фредерика, старшего брата приблудного Магнуса. Осторожный, коварный король, видимо, известившийся о его тяжбе с самовольным, несговорчивым Юханом, даже намёком не извещает московского царя и великого князя о мире, давненько заключённом со Швецией, ни словом не упоминает о своём младшем брате, поскольку в Штеттине публично отрёкся от него и отказался ему помогать, зато уверяет московского государя в своей неизменной, чуть ли не пламенной дружбе и слёзно жалуется на московских поморов, которые занимают норвежские земли и у бедных норвежцев отымают богатые рыбные ловли, да с самым невинным видом испрашивает опасных грамот для германских послов, которых, вишь ты, сам император желал бы направить к московскому государю для переговоров о важных делах. Случись время иное, не ожидай он со дня на день татар, не желай поскорее увидеть припозднившихся шведских послов, Иоанн пугнул бы нагловатого, европейской спесью надутого Фредерика, как уже однажды пугал, объявив, что германскому императору пристало самому испрашивать опасные грамоты, коли надумал послов засылать, а Фредерику в чужое дело вступать ой как негоже, да ждёт он татар, ждёт шведских послов и оттого отвечает миролюбиво, спокойно, будто не примечает того оскорбления, которое наносит ему император, не пожелавший лично обратиться к нему:
«Фредерик хорошо делает, что желает быть нам верным другом до конца своих дней, но то не хорошо, что без нашего веления мирится с неприятелем нашим. Да исправится, да с нами стоит заедино, да убедит шведов повиноваться воле моей. О делах норвежских разведаем и не замедлим в управе. По слов брата нашего Максимилиана ожидаем, путь им свободен сюда и отсюда...»
Вот появляется посланец от польского короля и литовского великого князя. Вишь ты, у Сигизмунда Августа тоже большая беда: повсюду в городах европейских ходят грамотки от имени Иоанна, а в грамотках хула несусветная на честнейшего в мире польского короля и литовского великого князя, так Иоанну следует публично опровергнуть сию ядом тарантула напоенную клевету. А также герцог Магнус при поддержке московского войска воевал польские земли, и московскими стрельцами был занят Тарваст, так вот Тарваст бы очистить немедля, герцога Магнуса поунять и своего войска ему не давать, в благодарность же за эти услуги Сигизмунд Август готов уступить Иоанну кое-какие ливонские города, однако не иначе, как обменявши на полюбившийся Полоцк, без которого бедняге жизнь не мила.
Нужным отвечать наглецу Иоанн не считает. По его поручению краткий ответ составляет дьяк Андрей Щелкалов, составляет тоже мягко, тем не менее с вызовом, мол, не замай. В ответном послании говорится, что самим Сигизмундом Августом о московском царе и великом князе распространяется злостная клевета, так для того, чтобы опровергнуть её, действительно были разосланы некие грамотки, однако сии составлялись не государем, а подлыми ливонскими немцами Крузе и Таубе, которые нынче сбежали в Литву, так пусть Сигизмунд Август пришлёт трусливых изменников на примерную казнь, тогда только московский царь и великий князь объявит всем государям Европы, что те грамотки не более как подлог, измышленный уже достойно наказанными предателями. Далее Андрей Щелкалов изъясняет польскому королю и литовскому великому князю, что Тарваст принадлежит Московскому царству, оттого и занят стрельцами, герцог же Магнус воевал не польские земли, а неправо захваченные шведами ливонские города, что польский король и литовский великий князь может получить Полоцк только в том случае, если доброй волей освободит все ливонские города и признает Ливонию за Москвой. Несладкое послание по поручению московского царя и великого князя составляет его исполнительный дьяк, надо правду сказать, не может такое послание понравиться польскому королю и литовскому великому князю.
Вот внезапно добирается до Москвы тайная весть от английского посланника Дженкинсона. Очевидно, бранное послание Иоанна производит на королеву Елизавету сильное, явным образом благотворное действие, тем более что следом за ним английские торговые люди извещают свою прегордую государыню о потере всех своих привилегий, своих весьма прибыльных позиций в московской торговле, а главное, об утрате волжского пути, такой короткой, такой удобной водной дорожкой ведущего к богатейшим, таким приманчивым восточным рынкам, до которых ещё и португальцы не добрались. Чутьём женщины, одинокой, непонятой, окружённой врагами, Елизавета верно угадывает, что с Иоанном надобно говорить иным языком. Переменчивая, неверная, она тотчас снаряжает в Москву представительное посольство во главе с Робертом Бестом, включив в его состав Дженкинсона, проведав, что московский царь и великий князь благоволит этому неглупому англичанину, поручает передать в самой благопристойной, приветливой форме свои извинения и любой ценой восстановить положение английских торговых людей. Ещё прошлой осенью посольство выгружается на пристани святого Николая. Его задерживают тут же, на острове Роза, как кличут его англичане. От имени холмогорского воеводы Роберту Бесту и его спутникам сообщают, через переводчика Даниила Сильвестра, что во многих городах Московского царства свирепствует мор, что на всех путях поставлена стража, которой не велено никого пропускать ни туда, ни обратно, что англичане погибнут либо от мора, либо от бдительной стражи. Когда же Роберт Бест продолжает настаивать, ему изъясняют доступно, что царь и великий князь отправился в поход против свейских людей и что его никак невозможно догнать. Дженкинсон, уже отчасти знакомый с дорогами и порядками, вернее сказать, с беспорядками, сплошь и рядом царящими на Русской земле, отправляет гонца. Гонца перехватывают, а до сведения Дженкинсона доводят, по правде или облыжно, что царь и великий князь именно его винит за неудачу в переговорах с его королевой и потому поклялся отрубить ему голову, как только сучий Дженкинсон посмеет объявиться в Москве. Всё-таки один из его гонцов добирается до Александровой слободы и передаёт Иоанну какие-то оправдания Дженкинсона. Иоанну в самом деле симпатичен этот сметливый английский торговый агент, проходимец и дипломат. Он даёт разрешение его пропустить. Дженкинсон, а не Роберт Бест появляется в Александровой слободе. Иоанн сокращает подобающий случаю официальный приём, удаляет бояр и продолжает беседу в присутствии переводчика и всего двоих своих самых близких советников. Он, понятное дело, требует объяснений. Дженкинсон уверяет, что слово в слово передал его поручение своей королеве, что королева изволила выслушать его предложения милостиво и дальнейшие переговоры поручила вести Томасу Рэндолфу, который будто бы всё перепутал, да к тому же переводчики, должно быть, неверно переводили слова королевы. В доказательство того, что всё так и было, он передаёт Иоанну новую грамоту королевы. Королева спешит оправдаться:
«Дженкинсон правдиво расскажет вашему пресветлейшеству, что никакие купцы не управляют у нас государством и нашими делами, а мы сами печёмся о ведении дел, как прилично деве и королеве, поставленной Богом; и что подданные наши оказывают нам такое повиновение, каким не пользуется ни один государь. Чтобы снискать ваше благоволение, подданные наши вывозили в ваше государство всякого рода предметы, каких мы не позволяем вывозить ни в какие другие государства на всём земном шаре. Можем вас уверить, что многие государи писали к нам, прося прекратить с вами дружбу, но никакие письма не могли нас побудить к исполнению их просьб...»
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
