и действовать они стали хитрей.
— Снизу!
Я и сам увидел: из покрытых трещинами камней площади вынырнул по плечи Призрак, ухватил за ноги Зеленорукого и рванул его в сторону.
Того повело, но он устоял, рубанул мечом, развеивая Призрака, и выругался:
— Тварь! Чуть не покалечила, в последний миг успел сорвать Опору!
Рутгош рявкнул, не жалея глотки:
— Внимательней! Не используйте внешние техники!
Призраки тем временем повалили ещё гуще. Похоже, скоро здесь будет так же тесно, как и во время битвы во Втором поясе. Что-то мне подсказывает, что на всех Полях Битвы чёрный шар в небе говорит лишь об одном — Флаг Миллиона Убийств. На меньшее здесь, в Пятом поясе, сектанты вряд ли разменивались. А вот разменивались ли на большее?
Мы начали пропускать первые удары. Пока неопасные, но даже у меня броня начала тянуть энергию из средоточия, отражая их. Призраки, пусть и слабые, и глупые, наваливались толпой, мы просто не успевали их рубить.
Строй мы уже сменили, выделив нескольких для отражения ударов снизу и изнутри, но дарсовых Призраков было слишком много: спереди, справа, слева, под ногами, падающими сверху. И здесь не используешь Рассвет, чтобы расчистить место вокруг себя.
Один Призрак едва ли не сам насадился на мой меч, второй извернулся ужом, вкрутился под руку, ударил туда, куда дотягивался — в локоть, заставив тот болезненно заныть.
В сплошном потоке тёплого ветра, который накатывал на меня, не особо и поймёшь, что опасней, и кто из этой толпы опасней. Этого нанижешь, тот ударит, того нанижешь, этот укусит, отступить и шагнуть в сторону нельзя — ты в строю и этим подставишь собратьев. Терпеть такое не могу. И не буду.
Будь я полностью здоров внутри, со здоровой левой и сжимай двумя руками Пронзатель, я бы вообще бросил строй. Это — не моё. Моё — это сражение в одиночку, в толпе врагов, когда я задаю правила битвы и я вынуждаю врагов искать спасения.
Но беда в том, что я сейчас совсем не такой. Я, сдерживая злость, выпустил воздух сквозь зубы. То, что я однорукий, вовсе не значит, что я совсем ничего не могу сейчас сделать.
Я частью сознания обратился внутрь себя. Немного боли — это не страшно.
Два вдоха — и из моей руки, обвиваясь вокруг меча, вырвался змей толщиной в эту самую руку. Ударил одного Призрака в грудь, разрывая его на сотню клочков серого тумана, крутнулся на месте, цепляя всех ближайших, метнулся в одну сторону, в другую, превращая всех Призраков на своём пути в туман.
Седой заорал:
— Молодой глава Ирал!
Остальные его тут же поддержали:
— Глава Ирал! Глава Ирал!
Я неверяще скосил глаза. Это они тоже тренировали, пока я валялся? Может, так орали, когда пытались привести меня в чувство?
Удивление и честно говоря, смущение, не помешали мне приказать змею сделать круг вокруг нас, развеивая если не половину, то треть навалившихся на нас Призраков. Выжили лишь те, что рвались к нам понизу.
Я не успел даже довольно улыбнуться. Змей сделал круг, и в этот миг я увидел, как в пяти шагах от меня один из Призраков замер на месте, вскинул вверх кулаки и раззявил рот в беззвучном крике. Через миг ближайшие Призраки сменили направление бега и принялись буквально вбивать себя в него, делая его тело гуще, плотней и наполняя его чернотой.
Напали мы одновременно: я натравил на него змея, а странный Призрак, подпираемый в спину потоком других Призраков, сделал шаг вперёд.
Змей ударил его в грудь и… ничего не произошло, он словно ударился в твёрдую поверхность, а через миг Призрак уже сжимал его двумя руками за шею.
Вдох я ещё наивно думал, что мой змей справится: отравит Призрака, вырвет ему горло, сломает руку и развеет, а затем Призрак сломал моего змея, разорвав его надвое.
Змей тут же рассыпался бледнеющей на глазах синей пылью, и часть этой пыли Призрак впитал в себя, добавив к своей черноте едва уловимые синие проблески по поверхности тела.
Я, потрясённый произошедшим, выругался, поминая дарса. На этот раз вслух, а затем, не слушая окрика Седого, покинул строй. Я не просто его покинул, я рванулся вперёд, к этому Призраку, желая отомстить и желая развеять его, шкурой ощущая неладное.
Простых, серых Призраков, которые стояли между мной и целью, я смел, даже не заметив: одному вбил меч в горло, двух других рассёк пополам, в четвёртого так, и без всякого Рывка, впечатался плечом, что он разлетелся клочками тумана.
От первого удара мечом особый Призрак ушёл, чуть присев. Выпад, который должен был пронзить его в области сердца, прошёл над плечом. Я тут же повернул меч, резанул влево, пытаясь рассечь ему шею. Враг снова спасся, подбив меня под локоть и заставив меч уйти вверх.
Десять. Десять вдохов мне понадобилось, чтобы подловить его и вбить-таки ему в грудь меч. И даже это его не развеяло. На это понадобилось три удара.
— Глава! Назад!
В этот раз я выполнил приказ не раздумывая, ведь своей цели я добился. Скользнул спиной вперёд, тщательно восприятием контролируя, что под ногами и переступая камни, чтобы не завалиться.
Но восприятие позволило мне заметить кое-что другое, очень неприятное.
Я легко отступил не только потому, что собратья выбили всех Призраков позади, но и потому, что те не спешили навалиться на нас. Они замерли в двадцати шагах от нас и во впереди стоящих десятками вливались набегающие сзади. Дарсовы Призраки повторяли недавний успех и создавали сразу полсотни сильных Призраков.
Седой мрачно произнёс:
— Вот и ответ, как проиграли защитники города. Они убили всех живых врагов, даже старших сектантов, но не вытянули битву с их Флагом Миллиона Убийств, а тот сожрал их души, усилившись до предела.
— И каков его предел?
— Он сожрал твою Истинную Суть Стихии, Леград. Как думаешь, какова его сила? — не дожидаясь от меня ответа, Седой тяжело уронил. — Повелитель Стихии.
— Такой бы сожрал и меня.
— С нами пока сражаются не главные души, а сам Флаг только просыпается. Нужно уходить, пока есть возможность. Нужно сделать то, что не успели сделать Древние — вырваться за пределы его досягаемости и попытаться ещё раз.
Ругтош вмешался, правда, мыслеречью и явно не желая, чтобы это слышали все:
— Это путь к поражению. Отсюда рукой подать до шара, а значит, и Флага. Отступив, мы будем вынуждены пробиваться через весь
