слезы.
За мной открываются двери отделения неотложной помощи, и выходит МакКинли. Из всех товарищей по команде он самый близкий к Александру, и я знаю, что ему тоже нелегко.
— Как ты? — спрашивает он.
Я рада, что он держит руки в карманах, потому что, если бы попытался обнять меня, я, наверное, разрыдалась бы, а сейчас не могу этого сделать.
Я должна быть сильной.
Слезы не вытащат Александра из комы.
Я пожимаю плечами, слова вырываются с горечью.
— Дерьмово.
МакКинли кивает.
— Да, чертовски дерьмово.
— Есть шанс узнать, где живут четвертый и пятый? — спрашиваю я.
Он приподнимает бровь, скептически осматривая меня.
— Узнаю.
— Отлично, давай нанесем им небольшой визит.
Он беззвучно смеется.
— Поверь, им не поздоровится, когда мы снова встретимся на льду.
Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, чтобы увидеть в кристально-голубых глазах хоть какую-то надежду.
— Мак, а что, если он не проснется?
— Не думай так. Он только что вышел из операционной, — один уголок его губ приподнимается в едва заметной усмешке. — Он слишком одержим контролем, чтобы позволить коме победить.
Полусмех, полувздох вырывается из меня, и я понимаю, как бессильна перед ситуацией.
— Определенно.
Он смахивает слезу с уголка глаза.
— Я подожду здесь, если ты не против. Возможно, меня не пустят к нему, но я хочу остаться.
Я киваю, чувствуя, как собственные слезы подступают к горлу.
— Конечно. Скажем, что ты его брат.
Он проводит рукой по рыжим кудрям и усмехается.
— Сводный брат.
Часть команды уезжает домой, а наш маленький круг остается ждать. Проходит еще тридцать минут, прежде чем медсестра выходит и сообщает, что я могу увидеть Александра.
Она кладет руку мне на спину, когда мы идем по длинному коридору.
— Не знаю, знакомы ли вы с комой, но исследования показали, что люди могут слышать своих близких. Так что не стесняйтесь разговаривать с мужем. Некоторые поют, некоторые читают.
Я киваю, но голос звучит хрипло и сдавленно.
— Ч..что он… как он выглядит?
— Он дышит самостоятельно, так что не подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Но у него есть зонд для кормления. Это может немного шокировать, — она останавливается у двери палаты номер 504. — Голова у него также перебинтована после операции.
— Спасибо.
Сердце колотится, словно безумный барабан, и я чувствую, как кровь бьет в уши.
Я открываю дверь и осторожно вхожу в слабо освещенную комнату, где меня встречает ритмичный писк аппаратов, прежде чем я замечаю Александра.
Я прикрываю рот рукой, когда взгляд падает на него, и меня пронзает острая, невыносимая боль.
Мой большой, прекрасный мужчина лежит неподвижно на кровати, словно статуя, высеченная из мрамора.
Я не узнаю его — бледного, лишенного страсти и жизни.
Темные глаза не встречаются с моими. Губы не изгибаются в усмешке. Руки не тянутся ко мне.
Вспоминая слова медсестры, я подхожу к стулу рядом с кроватью и опускаюсь в него.
Я сжимаю его руку.
— Привет, Алекс, — я кашляю, чтобы прочистить горло, и пытаюсь сделать голос спокойным, чтобы не испугать его еще больше. — Это я, Ария. Не знаю, слышишь ли ты меня, но медсестра сказала, что можешь. Это кажется глупым, говорить с тобой, когда ты явно без сознания, — я закатываю глаза, и одинокая слеза скатывается по щеке. — Но если есть шанс, что ты можешь услышать, мне, наверное, стоит попробовать.
Он не отвечает, потому что, конечно же, не может, но я смотрю на него, как будто Алекс чудесным образом откроет глаза и спросит, почему я плачу.
Он бы не хотел видеть меня плачущей.
— Ты обещал мне, — мой голос дрожит, и одна слеза превращается в две, потом в три, а после в бесконечный поток. — Сказал, что не будет никаких плохих сюрпризов.
Я кладу голову на его безжизненную руку на кровати и даю волю эмоциям.
Пожалуйста, вернись ко мне, Алекс.
Глава 34
Ария
В тот день я просидела в больнице до тех пор, пока Джулиана не вышла из школы. Энни забрала ее, и мы встретились дома, чтобы вместе рассказать об отце. Он все еще не очнулся, и мы не хотели больше лгать о том, где он. Но сидя в автомобиле и глядя на дом, я не могу выйти из машины.
Большую часть ночи я провела, выискивая в «Гугл», что нужно говорить детям в подобных ситуациях, пытаясь понять, что скажу Джулиане. В мамских блогах пишут, что лучше всего говорить правду, простыми словами. Нужно не проявлять собственных эмоций, чтобы не передать их ребенку.
Эдди бросает на меня взгляд через зеркало заднего вида.
— Все в порядке, Миссис Крум?
— Она будет убита горем, — медленно произношу я. — У нее возникнет так много вопросов, а у меня нет ответов.
Он вздыхает.
— Возможно, дело не в том, чтобы найти ответы. Возможно, ей нужно, чтобы вы просто были рядом.
— Спасибо, Эдди.
Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, пытаясь найти в глубинах своего существа толику смелости, о которой даже не подозревала.
Затем выхожу из машины и направляюсь к дому.
— Ария! — Джулиана бежит ко мне, прежде чем я успеваю снять куртку, и прыгает в объятия. — Ты вернулась раньше. Как дела в галерее?
Я выдавливаю из себя улыбку.
— Все хорошо. Я вернулась раньше, потому что хотела тебя увидеть.
— Правда?
— Да.
Элли толкает меня носом, и я наклоняюсь и глажу ее по голове. Она долго обнюхивает меня, несомненно, пытаясь уловить запах больницы.
— Послушай, детка, Энни и мне нужно поговорить с тобой о кое-чем.
— О чем-то важном?
Я киваю.
— Пойдем присядем
