— Они просто продолжат играть? — спрашиваю я, и в голосе слышится отчаяние.
Кэссиди тянет меня за руку, как будто пытаясь вытащить из этого кошмара.
— Пойдем, прогуляемся до туалета. Я уверена, что скоро мы услышим хорошие новости, — говорит она, стараясь звучать оптимистично.
Селеста следует за нами, и кажется, что я иду сквозь туман. Я ничего не вижу, голоса звучат приглушенно.
Я достаю телефон, чтобы написать Энни, узнать, как дела у Джулианы, и ужас пронзает меня, когда вспоминаю, что та, возможно, видела, как ее отца уносят с льда.
Я: Вы не смотрите игру?
Энни: Нет, а что?
Я: Алекс получил травму. Я пока не знаю, что происходит, но буду держать в курсе.
Пока мы доходим до туалета, подруга Селесты звонит ей, и в голосе слышится тревога.
— Привет, Сара. Что происходит? — спрашивает Селеста, и я замираю, чувствуя, как ледяная волна проходит по спине.
— Он все еще без сознания. Они везут его в Медицинский центр Джерси-Шор, — говорит подруга.
Без сознания.
Горячие слезы жгут глаза, но я моргаю, отгоняя их. Я разворачиваюсь и выхожу из туалета, как в тумане, автоматически двигаясь вперед, пытаясь найти выход из стадиона.
Без сознания.
Я спешно пишу сообщение Энни, чтобы сообщить, куда мы направляемся, а затем Эдди, который ждет снаружи, чтобы он знал, что нас нужно будет отвезти в больницу.
Девушки молчат по дороге, и я им за это благодарна. Я печатаю в «Гугл» «травмы головы» и «сотрясение мозга» и «без сознания», пытаясь подготовиться к тому, что нас ждет.
В больнице я заполняю форму по мере своих возможностей, но приходится обращаться к Энни за подробной информацией, которую не знаю.
Я не знаю его номер социального страхования.
Я не знаю его страховую информацию.
Я не знаю его группу крови.
Я ничего не знаю, потому что мы не настоящие муж и жена.
Я возвращаю планшет женщине за стойкой, и она сообщает, что кто-нибудь выйдет со мной поговорить, как только у них появится информация.
Селеста обнимает меня за плечи и ведет обратно к стулу.
— Теперь будем ждать, — говорит она.
Без сознания.
— Ты голодна или хочешь пить? — спрашивает Кэссиди. — Хочешь, чтобы я принесла кофе или воды?
Я качаю головой, опускаюсь на стул.
И смотрю на двери, желая, чтобы доктор Александра вышел из них с хорошими новостями.
— Миссис Крум?
Сердце бешено колотится в груди, и я, не задумываясь, бросаюсь к высокой блондинке-доктору, идущей навстречу.
— Он в сознании? С ним все в порядке?
— Я доктор Келли, — говорит она. — У меня есть кое-какие новости о вашем муже. Может, сядете?
Я мотаю головой, не в силах остановить бешеное сердцебиение.
— Как он?
Доктор оглядывает комнату ожидания, теперь заполненную огромными хоккеистами.
— У вашего мужа было внутреннее кровотечение. Это часто бывает при черепно-мозговых травмах. Слышала, он получил на льду сильный удар.
В голове вспыхивает картинка, как его голова ударяется о лед, и я морщусь от боли.
— Так что?
— Сейчас он в реанимации, и скоро вы сможете его увидеть. Но он все еще без сознания, — говорит доктор.
— Почему? — спрашивает МакКинли, прежде чем я успеваю что-либо сказать.
Он смотрит на меня с беспокойством, как будто пытается понять, как помочь.
— Нужно наблюдать за ним, чтобы убедиться, что отек мозга не усиливается, — объясняет доктор, как будто это обычный факт.
— Он придет в сознание после операции?
— Мозг — штука хитрая, — говорит она. — У каждого восстановление проходит по-разному.
— Так что это значит? — спрашивает Трентон, читая мои мысли.
Он смотрит на меня с беспокойством, как будто боится услышать ответ.
Доктор Келли кивает, поворачиваясь к нему.
— Сейчас он в коме.
В коме.
Александр в коме.
— Когда он проснется? — спрашиваю я, хотя понимаю, что это глупый вопрос.
Доктор Келли дарит мне сочувственную улыбку, но в ее глазах я вижу тревогу.
— Это зависит от вашего мужа.
Я ненавижу, когда люди так говорят. Как будто Александр сам выбирает не просыпаться.
— Когда я могу его увидеть?
— Как только его переведут в палату. Должно быть недолго.
После того как доктор возвращается за двойные двери, друзья окружают меня.
— Ему просто нужно восстановиться, — говорит Селеста.
— Все будет хорошо.
Трентон сжимает мою руку, и я чувствую, как его пальцы впиваются в кожу.
— Он сильный парень, все будет в порядке.
Никто не знает, будет ли с Александром все хорошо, проснется ли он вообще.
Он в коме.
— Мне нужно позвонить Энни.
Я отталкиваюсь от стула и иду на улицу, нуждаясь в холодном воздухе, чтобы успокоить липкую кожу. Мои пальцы дрожат, когда я нажимаю кнопку вызова.
— Привет, что случилось? — отвечает Энни, ее голос дрожит от беспокойства.
— Е..ему сделали операцию, чтобы остановить кровотечение в мозгу, и сейчас Алекс в реанимации. Н..но он пока не проснулся. Д..доктор с. сказала, что не знает, когда он проснется.
Если вообще проснется. Я не говорю этого вслух.
На минуту становится тихо, прежде чем она отвечает:
— О, боже.
Я киваю.
— Доктор сказала, что пустит меня к нему, как только его переведут в палату.
Она шмыгает носом.
— Хорошо. Сообщи, как увидишь его.
— Что мы скажем Джулиане?
— Ничего. Пока. Когда она проснется, я скажу, что у него ранняя встреча перед тренировкой, и что ты в галерее, — она делает паузу. — Не нужно ее расстраивать.
Слезы жгут глаза.
— Но что, если…
— Нет. Не думай об этом.
После того как звонок заканчивается, я моргаю, глядя на ночное небо, пытаясь остановить
