— Спи с нами.
Я бросаю взгляд на Джулиану, потом снова на него.
— Но что она подумает, когда проснется и увидит меня в постели?
— Подумает, что ее семья рядом. Что ее любят.
Семья.
Я никогда не думала, что являюсь ее частью.
До сих пор.
Я киваю, отвечая легкой улыбкой.
— Хорошо.
После того, как умываемся и переодеваемся, мы ложимся в постель. Александр по правую сторону, я — по левую, а между нами — Джулиана, зажатая в наших объятиях. Он тянется и целует ее в макушку, растрепанные кудряшки разбросаны по подушке. Затем он обнимает меня, отводит волосы от лица и ласкает мою щеку.
Его нежные прикосновения убаюкивают, несмотря на учащенное сердцебиение, которое готово выпрыгнуть из груди и упасть к его ногам.
Может быть, завтра.
Я скажу ему завтра.
Глава 33
Ария
— ДА! ГОООООООЛ!
Кэссиди вскакивает на ноги и вопит вместе со мной.
— Давай!
Счет официально 1:0, и преимущество на нашей стороне. Публика в восторге, болеет за свою команду и оглушительно освистывает Филадельфию.
Сокомандники Александра хлопают его по плечам, когда тот проносится мимо после набранных очков, а затем его взгляд находит меня на обычном месте за воротами Трентона. Я посылаю ему воздушный поцелуй, и он делает вид, что ловит его перчаткой, прежде чем снова сосредоточиться на игре.
— Следи за четвертым и пятым номерами, — предостерегает Селеста. — Они известны тем, что играют грязно и часто устраивают драки.
Кэссиди стонет.
— Зачем драться? Почему они просто не могут играть?
И Кэссиди, и Селеста видели, как их мужья получали подлые удары на льду, а Джейсона однажды даже увезли на скорой. У меня болит живот, когда я думаю, что что-то подобное может случиться с Александром, но знаю, что такова игра. Хоккей — агрессивный вид спорта.,
Во втором периоде я замечаю, что два игрока, на которых указала Селеста, становятся все более смелыми в ударах. Оба оказываются в штрафном боксе пару раз, но это, похоже, их не останавливает. Каждый раз когда они врезаются в кого-то, толпа в унисон ахает. МакКинли явно зол и в какой-то момент сбрасывает шлем и перчатки, чтобы сразиться с четвертым номером. Оба уходят с разбитыми лицами. В следующей игре он снова висит на хвосте у МакКинли, но Александр бьет его бортами и что-то кричит, прежде чем уехать. По моей коже разливается жар. Есть что-то в том, как мой мужчина берет бразды правления на льду, что заставляет меня заводиться и волноваться.
— Тебя это заводит, не так ли? — спрашивает Селеста.
В ответ я хитро улыбаюсь.
Не могу дождаться, чтобы позже отвезти его домой.
Я скажу ему сегодня вечером. Я скажу, что люблю его.
Филадельфия еще не забила, и во втором периоде напряженность между командами только продолжает нарастать. Они пытаются, но Трентон блокирует еще одну попытку забить гол и передает шайбу Джейсону, которому удается отдать ее Александру.
— Давай, малыш, давай! — кричу я, прикрывая губы руками.
Александр молниеносно проносится по льду, и я удивляюсь, как быстро он добирается до другой стороны площадки. Но защита Филадельфии сильна. Александр пасует МакКинли, и тот быстро бросает шайбу обратно. Александр забирает ее за воротами вратаря, чтобы уйти, но пятый номер прямо за ним, бьет его в борта и пытается отобрать шайбу. Они борются за владение, как вдруг четвертый номер выезжает на лед к ним.
— Черт, — бормочет Селеста, когда мы все встаем на ноги.
— Уходи! — кричу я, как будто Александр может услышать меня сквозь рев толпы.
Он смотрит на шайбу, пытаясь увести ее от придурка позади. Забирает шайбу, набирает скорость и занимает позицию, но прямо перед тем, как может бросить по воротам, четвертый и пятый номера врезаются в него — один спереди, а другой сзади, зажав между ними. Шлем Александра слетает, когда все трое падают.
И его голова сильно ударяется о лед.
Я подношу руки ко рту и ахаю, звук тонет в шуме толпы.
Начинается безумная драка, перчатки и клюшки летают по льду. Игроки из обеих команд бьют друг друга, но я вижу только безжизненное тело Александра, лежащее на льду.
— Почему он не двигается? — спрашиваю я. — Почему он не встает?
Селеста крепко сжимает мою руку, будто пытаясь передать свою силу.
— Он просто потерял сознание от удара, — шепчет она, но в голосе слышится тревога, которую она пытается скрыть.
Свисток рефери разрывает тишину, сигнал для медицинской команды. Все замирают, понимая, что что-то не так.
Я вижу, как тело Александра лежит разбросанным на льду, он не двигается. Я слишком далеко, чтобы лучше разглядеть, и это сводит с ума.
— Он открывает глаза? — спрашиваю я, и голос дрожит. — Ты что-нибудь видишь?
Кэссиди переплетает свои пальцы с моей свободной рукой, пытаясь успокоить, но ее рука тоже дрожит.
— Дай ему минуту, — бормочет она, и я понимаю, что ее слова обращены не только ко мне, но и к Александру, лежавшему там, на льду, как будто его просто уронили.
Встань, Большой Парень.
Встань. Пожалуйста.
Встань.
На лед выносят носилки. Медицинский персонал аккуратно фиксирует шею Александра в шине, и с трудом поднимают его огромную фигуру, унося со льда.
— Куда они его везут? — спрашиваю я, срываясь на бег, хватаю куртку и сумку. — Куда его отвозят?
— В медпункт, там его осмотрят, — отвечает Селеста, уже вытаскивая телефон. Ее пальцы скользят по экрану, набирая номер подруги. — Она работает в медпункте. Попрошу сообщать о его состоянии.
Трентон, опустив голову, скользит к нам, чтобы занять место у ворот. Он поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом, и шепчет:
— Просто дыши, — прежде чем надеть шлем.
И игра продолжается, как будто ничего не произошло. Я моргаю, не веря своим глазам.
