class="p1">— Есть те, кто не следуют ни одному из путей. Они тоже должны быть в будущем совете.
Я услышал мягкий женский голос:
— Мальчик говорит дело, Линен.
На берегу реки, около сверкающего белыми бортами катера, стояла темноволосая женщина средних лет в светло-голубой форме.
— Познакомьтесь с Анрой, — сказал, улыбаясь, наш проводник. — Она — мой деловой партнёр.
Анра подала мне для рукопожатия затянутую в тонкую перчатку руку.
— Приятно познакомиться, Ройт.
— Ээээ, — сказал я, подумав, что до этого Линен не говорил ни о каком напарнике, — а это Золто Сандакович, мой товарищ, который не раз выручал меня из беды.
— Привет, — буркнул молчавший до этого всю дорогу Золто.
— Добро пожаловать на борт, — произнесла Анра.
Мы поднялись по трапу и уселись на задние сиденья, обтянутые белой кожей.
Катер был современным, дорогим и пах керосином. Мотор движителя мягко рокотал, и из четырёх труб на корме вылетали облачка пара. На борту золотыми буквами было написано «Тюльпан».
Я посмотрел на тёмные воды Удо, по которым плыли жёлтые листья. На её берега, поросшие высокими елями. Обернувшись, я увидел высокие белые горы хребта Суур-Леведыш. Прохладный, свежий ветер пах поздней осенью.
Внезапно мне захотелось немедленно выйти из катера, оставить позади этих вежливых Белых и снова идти с Золто по лесным тропам, думая, где остановиться на ночлег. Отчего-то за время моей ссылки я стал нелюдимым, или это называется осторожность? Пожалуй, я все еще не мог доверять на этом материке никому, кроме Золто и Ногача.
— Погодите, — сказал я Линену и Анре, понимая, что это звучит очень глупо. — Мы, пожалуй, сами доберемся до Почермы.
Линен удивлённо приподнял бровь.
— Через холодный лес, полный диких зверей и бандитов, жаждущих вас поймать?
— Именно, — тут же поддержал меня верный Золто. — Вот именно что через холодный лес. Можете даже огнива нам не давать. А лучше, Ройт, давай-ка заглянем в Вохотму ещё раз, там у нас есть пара дел незаконченных.
Линен рассмеялся.
— Если хотите — пожалуйста, но я пойду с вами, чтобы удостовериться, что вы доберётесь целыми и невредимыми. Но если вам так неприятно моё общество — не лучше ли потерпеть его четыре часа, чем три дня? Вскоре мы будем в Почерме, и там поступайте, как знаете.
— Ага, — скривился Золто. — Да-да, конечно. Поступайте, как знаете, вот только поймите, что вам надо поступить так-то и так-то, послушайте доброго дядю Линя.
— Линен, — подняла брови Анра, — ты напугал ребят?
Детектив развёл руками.
— Ну, моё появление было довольно эффектным, наверное.
— Золто, — улыбаясь, сказала Анра, — я давно знаю Линена, и могу за него поручиться.
— Да и тебе нет веры ни на грош, вот что я скажу, — продолжал раздухарившийся Золто. — Я сижу в этом катере, как в медвежьем капкане, и больше всего мне хочется из него выскочить прямо в воду.
Линен возвёл глаза к небу и тяжело вздохнул.
— Ребята, — медленно начал он, но я его прервал.
— Знаете, Линен, я согласен с планом — добраться с вами до Почермы и там разойтись, — я принял решение, хотя оно мне и не особенно нравилось. — Честно, я думаю, мы можем сами позаботиться о себе. Спасибо за помощь и заботу.
Линен передёрнул плечами, Анра хмыкнула, катер заурчал и понёсся вперёд по воде, оставляя за собой длинный пенный след.
Интерлюдия. Речь
— Распогодилось. Это добрый знак.
Шоннур и Вилириан сидели в небольшой наспех выставленной полевой палатке. За ней располагалась Трибуна Свободного Изъяснения, которой Алые не пользовались уже очень много лет.
— Площадь заполнилась? — Вилириан не смотрел на друга.
— Еще час назад.
— И кого больше?
— Сообщают, что примерно половина Белых, но точно сказать сложно, многие ведь маскируются.
— Думаешь, они попытаются меня убить?
— Вероятность большая.
— И от Ройта по-прежнему нет вестей?
— Чора ищет его, — Шонн устало потер лицо, — он в пути.
— Я должен быть не здесь, а там, — Вилириан вскинулся, — честное слово, мой сын пропал в каком-то преступном притоне, что я здесь делаю?!
— Пытаешься управлять государством, как и обычно, друг мой.
— И у меня не очень-то получается.
— Там все готово, — в палатку заглянул Эрд. — О-о, — протянул он, наблюдая унылые лица, — мы уже сдались?
— Нет еще, — Вилириан усмехнулся и потянулся, щелкнув суставами.
— Многие пришли с оружием, — сообщил Эрд, зевнув.
— Прелестно, — Вилириан улыбнулся ему. — И что же они хотят? Публично растерзать детоубийцу?
— Вроде того.
— Мне подходит.
Он встал рывком и одернул чуть сбившуюся алую мантию. Глаза опасно блеснули.
— Тебя надо объявить… — начал было Шоннур, но Вилириан оборвал его.
— Не надо! Все знают, кто я такой!
Он в два шага дошел до свободного полога палатки и резко откинул его в сторону. В лицо ударил яркий солнечный свет. Вилириан сощурился и быстрой походкой отправился к сцене.
Толпа перед сценой волновалась. Он чувствовал это кожей. От тысяч устремленных на него глаз кровь внутри вскипала. Опасность, недовольство, азарт, страх — сильные эмоции клубились над толпой. Вилириан моргнул и шагнул к краю сцены.
— Жители Ван-Елдэра, собравшиеся сегодня здесь и готовые разнести услышанное по своим семьям, соседям и друзьям! — обратился он, глядя в самый конец площади. — Немало волнений выпало на вашу долю в последнее время, не так ли вы считаете?
В толпе одобрительно зашумели.
— Правда? А почему? — Вилириан дернул головой, будто бы услышал ответ от кого-то конкретного. — Кто-то из вас осудил собственного сына? Приговорил его к многолетнему изгнанию? — в толпе послышались нестройные шепотки. — Или, может, у кого-то здесь пропал бесследно старший сын, наследник и опора? Обвиняют ли вас в убийстве собственного сына, когда вы в беспамятстве ищете его следы по всему миру?
Вилириан сделал паузу, будто бы ожидая ответа.
— Нет, как я погляжу, — он криво улыбнулся. — Все описанное не происходит ни с одним из вас. Только со мной.
Он перевел взгляд на первые ряды, где, подсвеченный солнцем, сиял транспарант. «Смерть убийце!» — требовал он.
— Вы говорите о том, что ваша жизнь не достаточно хороша, — Вилириан проигнорировал это обвинение, — сегодня я не склонен согласиться с вами. Сегодня в городе нет человека печальнее и обеспокоеннее меня, ибо мой сын ранен, в плену на другом континенте, в городе с дурной славой, название которого я узнал лишь вчера. Сейчас его жизнь, вероятно, висит на волоске. И, пока это так, мне сложно проявить понимание в отношении налогов, привилегий и угнетений людей по сословному признаку. Возможно, ваша жизнь не достаточно хороша, моя же максимально ужасна. Не ждите от меня разумности и понимания — я убитый тревогой отец.
